История, в которой что-то происходит. Янос Ли Рувер

работала группа, Светлый прошёл вглубь кладбищенского лабиринта. Он закурил, присев на скамейку у одного из земляных холмов. Курить здесь казалось чем-то недозволенным, хотя именно здесь это наиболее обосновано.

      – Чего рассиживаешься? – спросил Зор, сдвигая ногами длинные сорняки, выныривая из прохода.

      – Ты как меня нашёл? – спросил Светлый, гася окурок и аккуратно положив его под скамейку.

      – Курево за километр несёт. Бросай. Чё думаешь?

      – Я сообщил, чтобы пикапы, фургоны тормозили, осматривали. Легковые подозрительные. Крови много. Но это так, наудачу. Опросил этих, – Светлый махнул в сторону еле различимого воя, – не знают ничего. А мулла сказал, что наш мученик в маленькой мечети, у рынка, работает. Или служит? Я сержанта послал с ребятами, в отделение привезут кого там, на месте, найдут.

      – Хорошо, – почесал нос Зор, – тут это. Группу предупреди, чтобы пока никому. Шума будет: ай-яй-яй. Я свидетелям втолковал.

      – Группу и сержанта я предупредил, – Светлый посмотрел на Зора.

      – Залётный?

      – Скорее всего. Не знаю. Но дело весёлое.

      Светлый читал объяснительные. Открытые нараспашку окна не спасали от душного горячего воздуха. В кабинет вошёл Зор. Он заглянул в каморку, где сидели задержанные, подошёл к Светлому:

      – Ты зачем их вместе посадил?

      – Чё старший говорит?

      – Требует результата. Там семья убитого шум поднимает, новости уже прознали. Ну, через семью, конечно. Потихоньку начинается. Нам пару экспертов на помощь пришлют столичных. Может, вообще себе дело заберут, если резонанс поднимется.

      – Да ну, брось. Надпись только, а так – такой же труп, – Светлый отложил объяснительные, пододвинув их Зору, – я думал, что им нельзя семью заводить.

      – Он же тебе не Папа Римский.

      – Там двое, – Светлый показал на каморку, – дети-сироты, молокососы. Результата они тебе не дадут. Они что-то типа учеников, жили, помогали там. Сегодня утром только они там были. Пишут, что наш клиент пошёл утром рупор чинить на минарете. Потом прозвучала молитва. Потом они его не видели – спать пошли. А наши к ним приехали – увидели пятно на земле кровавое.

      – Совсем никакого результата? – потёр подбородок Зор.

      – Вряд ли. Ну, скинуть, ну, добить на земле. Зачем им его тащить куда-то. Да и на чём. Это нужен подельник какой-нибудь. Хотя… Там помимо них ещё трое работают. Или служат. Как правильно? Не в этом дело. Надпись зачем вырезать, на крюк насаживать, в рот монеты пихать?

      – Как раз таки, – кивнул Зор, мощным шлепком открывая дверь каморки, – как раз.

      – Голубки-пидоры, колоться будем? – спокойно спросил Зор двух молокососов. Оба сидели за привинченным к полу столом. Один, лет шестнадцати – обритый под ноль, всё тёр красные, мокрые от слёз глаза. Второй, сидящий спокойно, чуть постарше – привстал, протянул руку.

      Зор вытянул указательный палец:

      – Сядь.

      Молокосос сел.

      Светлый,