Стихотворения 1838–1850 гг.. Владимир Бенедиктов

яблоком соблазна,

      Пала слабая жена.

      И виновник мирозданья,

      Грянув гневом с высоты,

      Возложил венец страданья

      На царицу красоты,

      Чтоб она на грех паденья,

      За вкушенный ею плод,

      Все красы и все мученья

      Предала в позднейший род;

      И караются потомки:

      Дверь небесного шара

      Заперта для вас, обломки

      От адамова ребра!

      И за страшный плод познанья —

      С горькой участью изгнанья

      Долю скорби и трудов

      Бог изрек в громовых звуках

      Для рожденных в тяжких муках

      Ваших горестных сынов.

      Взмах руки своей заносит

      Смерть над наших дней

      И серпом нещадным косит

      Злак невызревших полей.

      Мерным ходом век за веком

      С грузом горя и забот

      Над страдальцем – человеком

      В бездну вечности идет:

      На земле ряды уступов

      Прах усопших намостил;

      Стал весь мир громадой трупов;

      Людям тесно от могил.

      Но с здесь – в краю изгнанья —

      Не покинул смертных бог:

      Сердцу светоч упованья

      В мраке скорби он возжет,

      И на поприще суровом,

      Где кипит и рыщет зло,

      Он святит венком терновым

      Падшей женщины чело;

      Казнью гнев свой обнаружа

      И смягчая правый суд,

      Светлый ум и мышцы мужа

      Укрепляет он на труд,

      И любовью бесконечной

      Обновляя смертных род,

      В дольней смерти к жизни вечной

      Указал нам переход.

      Он открыл нам в край небесный

      Двери царственные вновь:

      Чей пред нами образ крестный

      В язвах казни за любовь?

      Это бог в крови распятья

      Прекращает смерти пир,

      Расторгает цепь проклятья

      И в кровавые объятья

      Заключает грешный мир!

      Слезы и звуки

      О дева! Покровом завистливой мглы

      Подернулся взор твой – Соперник денницы;

      Ты плачешь – и слезы, как капли смолы,

      Дрожат и сверкают на иглах ресниц.

      И больно, и тяжко от слез мне твоих,

      Но если под бурей на жизненном море

      Скорбящей душе твоей легче от них —

      Плачь, милая, чаще: выплакивай горе!

      Всегда тебе вере целебный сей ключ,

      Родник утешенья, источник отрады;

      Под сердцем рожден и под сердцем кипуч —

      Сквозь очи он ищет воздушной прохлады.

      А я… злая мука в предизбранный час

      Мне сердце зальет отравленной кровью,

      И грузом нависнув над стянутой бровью,

      Слезинки не выжмет из сумрачных глаз.

      Порой лишь, в минуты таинственной муки,

      Из сердца, где живы все язвы любви,

      Исходят и льются согласные звуки,

      И в них мне отрада: в них – слезы мои.

      Но ключ сей услады не верен: докучный,

      Порой н доходит до неба мой клик,

      Спирается грудь, и безмолвный, беззвучный,

      От