«Ореховские» шутить не любят. Вячеслав Жуков

предполагаемого убийства. Все просчитал, чтобы не допустить оплошности.

      – Конечно. Он стоял в тени под лестницей и выжидал. Когда Бондырь подошел к лифту, выстрелил в него, спустился через люк в подвал и спокойно вышел из другого подъезда. Потому что, как ты помнишь, водитель банкира еще не отъехал, увидел забытый Бондырем «дипломат» с документами, пошел вернуть и обнаружил труп.

      – Да. И он сказал, что из подъезда никто не выходил, – добавил Квасов, следя за мыслью капитана Ивлева.

      – Вот именно. Значит, мое предположение верное. Он выстрелил и ушел через подвал. В образовавшейся суматохе на него скорее всего никто и внимания не обратил. Он даже, может быть, стоял тут в толпе, когда подъехали милиция и «Скорая».

      На это Квасов ничего не возразил. Такой расклад его устраивал.

      Наверное, этот служебный разговор мог продолжаться до бесконечности, но они подъехали к дому Ивлева.

      – Ну, до завтра. Я пошел, – сказал Ивлев, вылезая. – Ох и влетит мне от жены! Обещал вернуться в девять.

      Квасов посочувствовал. Уже когда Ивлев вылез, он не удержался, сказал:

      – Леш, у тебя замечательная жена.

      Ивлев остановился.

      – Я знаю, – ответил капитан, почему-то испытывая огромное желание побыстрее вернуться к Наташе.

      – Только не обижайся на меня. Она мне очень нравится.

      – А я ее люблю, – сказал Ивлев и быстро пошел к подъезду, чувствуя себя под взглядом Квасова как под прицелом. «Небось думал, я его на чашку кофе приглашу. Нет уж! Хватит на мою Наташку пялиться», – не без обиды думал Ивлев. Опять будоражила ревность.

      Наташу он увидел стоявшей у окна. Она не вышла его встретить, стояла и грустными глазами смотрела на опустевшую улицу и на редких прохожих. Смотрела безо всякого интереса, как на что-то само собой попавшееся на глаза.

      «Опять я виноват». Ивлев попробовал подыскать какое-нибудь подходящее объяснение и не нашел. Он подошел, обнял Наташу и поцеловал в щеку.

      Наташа никак не ответила на поцелуй. Она словно не замечала Ивлева. Стояла и смотрела в окно.

      – Наташка, не сердись, пожалуйста, – попросил Ивлев. – Извини меня. Так получилось. – Он пытался подлизаться к ней и готов был на все, лишь бы она не обижалась.

      Она молчала. Лицо ее было задумчивым и еще более красивым.

      И ему вдруг стало страшно от ее красоты. «Разве возможно, чтобы в человеке было такое сочетание: прекрасный, мягкий характер, доброта, ум и красота?» – мысленно спрашивал он себя.

      – Ты знаешь, о чем я сейчас подумала? – неожиданно спросила она, заставив его отвлечься от своих мыслей.

      Ивлев неопределенно пожал плечами, не выпуская ее из своих объятий.

      – Нет, – ответил он, пытаясь проникнуть в ее мысли, но даром телепатии природа его не наделила. И он не мог ни угадать, ни понять ее состояние. Оставалось самое простое. – Ты сердишься на меня за то… – договорить он не смог.

      Наташа чуть улыбнулась и покачала головой.

      Она все так же стояла к мужу спиной, смотрела в окно на залитую огнями вечернюю