Кровь Севера. Александр Мазин

наблюдая за развлечениями викингов. А в голове – одна-единственная мысль: что я делаю с этими зверьми? Зачем я здесь? Что мне мешало остаться на Сёлунде? Почему я участвую в этой мясне, а не гуляю с прекрасной Гудрун по берегу собственного озера? Почему?

      Потому что я дал клятву верности Хрёреку? Потому что мы все – братья? Но разве братья мне эти нореги, заживо сдирающие с человека кожу? А человек уже не кричит – душится животным хрипом…

      – Эй, Ульф! Ты только погляди!

      Гуннар Гагара с братвой. Традиционное норманское развлечение: сколько продержится расчленяемый человек.

      – Я этой вороне…

      Полсекунды – и голова несчастного монаха слетела с плеч. Нореги сначала опешили, потом другой Гуннар, Морской Кот, радостно захохотал:

      – Я выиграл! Он умер!

      – Ничего он не умер! – возмутился Гагара. – Это Черноголовый его убил! Ты зачем его убил, Черноголовый?

      – Захотелось! – честно ответил я. С вызовом… Который Гуннар Гагара принять не рискнул. Да и остальные отнеслись к моему удару спокойно.

      – Кот, иди притащи еще одного! – крикнул кто-то. – Начнем сначала!

      Вот так. Дорого обойдется мой гуманизм еще одному монаху.

      Ладно. Я состроил строгую рожу:

      – Делать нечего? – процедил я грозно. – Братья делом занимаются, а вы нашу общую добычу превращаете в бесполезное мясо?

      Обвинение в крысятничестве норегов смутило.

      – Так их же вон сколько, ворон… – без особой уверенности протянул Гагара. – Десяток-другой… Не убудет.

      – Вот разделят добычу, получишь ты свой десяток – и делай с ним, что пожелаешь! – заявил я. – И вообще, нечего тут околачиваться. Пока ты «ворон» считаешь, Хальфдановы хускарлы в храме золото с серебром прибирают!

      Жизнерадостные норегские рожи разом приняли озабоченное выражение. И – рысцой к воротам церкви.

      Во дворе пастушка я не нашел. Так что вернулся и продолжил поиски внутри храма.

      Там Вихорёк и нашелся. Сам.

      В одном из нефов несколько викингов пытали голого человека с бритой макушкой. И явно не для развлечения, потому что процессом руководил Тьёрви-хёвдинг. Рядом с ним топтался мелкий паренек в медном шлеме скверной работы, в каких-то окровавленных тряпках и босиком. Хальфданов «юнга»? Без сапог? Сомнительно…

      – Ульф! Ульф Вогенсон! – окликнул меня хёвдинг. – Иди сюда! Видишь, кого мы поймали! – похвастался он, кивая на корчившегося на земле человека. – Казначей здешний! Удачно получилось. Твой трэль, – кивок на паренька в окровавленном рубище, – на него показал.

      – Мой трэль?

      Ну да, конечно! Паренек сдвинул шлем, и я не без труда (крови и грязи на лице хватало) опознал Вихорька-пастушонка. Всё-таки уцелел мальчишка! Удачливый. В каше, которая творилась у ворот, и опытного воина могли прикончить.

      Пацанчик улыбнулся робко-искательно… Не забыл, значит, заветные слова «Я – собственность Ульфа Черноголового».

      Впрочем, Тьёрви его и так знал. Хёвдинг был