Андреевский флаг. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

современников неутомимость этого гения! Они едва верили глазам своим, видев русского царя в один день и за станком ткача, и с циркулем математика, и с молотом кузнеца, и с листом самой тонкой бумаги, собственными руками выделанной им на бумажной фабрике! Быстрый, цепкий ум Петра с легкостью схватывал и вбирал все важное, ценное, первостепенное. Переимчивый Peter Baas[14], мастер всех художеств и искусств, являлся со своей свитой[15] почти в то же самое время в университетах и академиях, где слушал лекции лучших профессоров, на площадях и рынках, где покупал припасы для своей скромной трапезы, и, наконец, в тесной кухне, где порою в отсутствие кухарки сам был за “стряпуху” и готовил обед! Казалось, это был дух, везде носившийся, или чародей, для чудесной силы которого не было ничего невозможного, ничего слишком великого или слишком малого»[16].

      «Покончив» с Голландией (где он провел несколько месяцев!), объездив в ней всё и вся, напитавшись знаниями, как губка водой, Петр в январе 1698 года стремительно отправляется в страну еще более примечательную своим просвещением – в Англию. Здесь тот же «убойный» ритм жизни, то же удивление народа к «чудесному», «неотразимому» царю отдаленной, «варварской» России, которую образованные европейцы привыкли считать непременно страной «полудикою»!

      В Англии это удивление было еще заметнее: англичане, начиная с короля Вильгельма III и до последнего работника в Адмиралтействе, помогавшего «плотнику Петру» носить бревна и строгать до кровавых мозолей корабельные доски, – все выказывали к знаменитому гостю не только уважение, но даже глубокое, трепетное благоговение. Английский король, часто дружески посещавший русского царя, старался угадать его малейшие желания; купцы, художники, фабриканты, офицеры британского флота восхищались, если хоть чем-то могли быть полезными для него, и многие из них охотно следовали примеру голландцев, немцев и соглашались вступать в службу того, кого Европа почитала непостижимым гением своего века.

      Петр, со своей стороны, точно так же восхищался англичанами и всем, что видел в Англии. Часто проводя целые дни в лондонском Адмиралтействе, он говорил своим новым друзьям – адмиралам Кармартэну и Митчеллу: «Без Англии я был бы худой мастер!» А когда эти адмиралы вздумали однажды показать морские маневры, то Петр был так восхищен совершенством британского флота, что от души воскликнул: «Если бы я не был царем в России, то желал бы быть адмиралом в Англии!»

      …Возвращаясь в апреле в Голландию, царь был в большой опасности: дикая буря задержала его в море на четыре дня. С ужасом глядя на гремящие стены волн, бросавшие во все стороны царскую яхту, свита Петра уже была на грани отчаянья, но герой, не боявшийся никаких опасностей, сохранил присутствие духа и, ободряя испуганных улыбкой, шутливо бросил: «К черту страх! Что приуныли? Слыханное ли это дело, чтобы царь русский да утонул в немецком море?!»

      …Из Голландии Петр намерен был колесить в Италию через Вену. В этом

14

«Сначала никто не знал, кто был русский плотник Петр Михайлов, приехавший на шлюпке из Амстердама и нанявшийся работать на верфи Саандамской. Все удивились хорошей работе приезжего, и не прошло недели, как уже называли его за это мастером, Баас (Peter Baas). Трудно вообразить, как это прозвание обрадовало Петра! Он так восхищался, что, казалось, простое имя мастера, полученное им по заслугам, было для него выше его царского достоинства, принадлежавшего ему по рождению. Называться «баасом» было для него тем приятнее, что добрые жители саандамские никак не воображали, кого они величали так. Но тайна не могла существовать долго: Саандам был неподалеку от Амстердама, где находилось русское посольство, и к концу недели все заговорили, что Peter Baas – есть великий государь России!» (Ишимова А. О. История России.

15

«Поручив внутреннее управление столицы и всего государства одному из достойнейших вельмож того времени, князю Федору Юрьевичу Ромодановскому, Петр I выехал из Москвы со всем посольством 7 марта 1697 года. Первым послом был наместник новгородский, генерал-адмирал Лефорт; вторым – сибирский наместник Федор Алексеевич Головин; третий – думный дьяк Возницын. Сам же царь назвался просто дворянским десятником Петром Михайловым. Свита посольства была многочисленна. Кроме всех чиновников, в ней было еще двадцать пять молодых людей из знатных фамилий, назначенных в это путешествие для усовершенствования себя в науках. Между ними отличался не породою, но редкими способностями и умом – Александр Меншиков. Это был любимец царский. Ловкость и проворство его пришлись по душе проницательному государю, и он взял Меншикова к себе сначала камердинером, а потом записал Алексашку (так Петр называл Меншикова) в Потешную роту. Впоследствии Алексашка добился многого: стал знаменитым полководцем и министром государя императора Петра Великого» // Ишимова А. О. История России.

16

Ишимова А. О. История России.