Чёрные короли. Убийца минотавров. Николай Зайцев

пор помню ее сердитый вид: сведенные к переносице брови и колючие изучающие глаза. Нет. По мне так уж лучше промолчать иногда, как дочка господина, например.

      – Я тебя Панкратием звать не могу, – признался я. – Долго слишком. Ратой назову, будешь откликаться?

      – Мне все равно, – махнула рукой девчонка. – Я и косы не обрезала. Папа сказал – мы до первого боя. Рат, Рата – нормальное имя для лучника. Только я – парень, не забыл?

      – Помню. Девчонкам не место в дружине?

      – Ага. Чтят традиции. Пила-то тебе зачем?

      Я продолжал вертеть в руках инструмент, позабыв о нем. Давно с девчонками не общался, все с волками да с дядькой. Подтащил топорище, примерился к ручке и сделал первый пробный надпил:

      – А вот зачем! – непослушное лезвие пилы выскочило из засечки, оставляя на дереве волнистые царапины.

      – Папе не понравится. Имущество его портишь.

      – Так он мне его подарил! Теперь топор мой.

      – Не совсем так. Господин одолжил топор тебе на первый бой. Хотя, – Рата пожала плечами, – потом спрашивать не с кого будет. Топорище жаль. Красное дерево, вековое. В доме долго на стене висело. Досталось от предков. Дедушкина реликвия любимая. Что, не пилится?

      – Тяжело идет, – признался я. Силы в руках не хватало. Возница на наши голоса обернулся. В глазах его мелькнуло удивление. Тряхнул бородой, заблеял:

      – Ты что делаешь, окаянный?!

      – Пилю.

      – Зачем?! – изумился старик. Потянул вожжи, лошадь пошла в бок с дороги, въезжая в пласты грязи и грозя застрять навсегда – передние колеса телеги начали проваливаться в трясину. Возница отвлекся, справляясь с напастью.

      – Тяжел топор для меня – не взмахнуть толком.

      Возница примолк, потом осторожно спросил:

      – Ты что, драться собрался?

      – А ты нет, что ли? – удивился я. Отпиленная рукоятка упала в грязь. Возница и Рата переглянулись. Старик закрутил шеей, словно ворот рубахи ему мал. Отвернулся от нас, так ничего и не ответив. Девчушка придвинулась ко мне. Задышала так, что щека у меня разгорелась.

      – Вот тут дырочку сделаю, – пояснил я, хмурясь от того, что краснею, – тесемку кожаную проведу, петлю сделаю. Тогда с руки соскальзывать не будет. Брусок есть?

      Рата наклонила к себе ящик, поискала камень. Протянула мне. Я перевернул топор к себе, посмотрел на широкое тупое лезвие – хорошее железо, только не ухоженное, и провел по нему первый раз бруском, к вечеру должен был управиться.

      Рата глупо улыбнулась и склонила голову к моему плечу. «Тоже мне пацан-лучник. Да что с вами со всеми? Одному пузо почеши, другой плечо подставь. Неженки. Я вот не такой. А все почему? Потому что без отца рос».

      Я вздохнул и продолжил точить топор.

      2.2

      Думал, темнеть станет и наш табор на ночлег остановится. Поужинаем хорошо. Кашу сварим. Похлебаем из котелка. Я бы грибов тогда нашел и смог бы удивить Рату своей добычей. После дождя сизых и слизняшек полно под елями вылезает. Знай собирай – темнота не помеха. Я вообще решил Рату почаще удивлять,