Мастер и Маргарита / Master i Margarita / Der Meister und Margarita. Михаил Булгаков

же, как и занавеска. Последней исчезла высоченная гора старых платьев и обуви, и стала сцена опять строга, пуста и гола.

      И вот здесь в дело вмешалось новое действующее лицо.

      Приятный, звучный и очень настойчивый баритон послышался из ложи № 2:

      – Все-таки желательно, гражданин артист, чтобы вы незамедлительно разоблачили бы перед зрителями технику ваших фокусов, в особенности фокус с денежными бумажками. Желательно также и возвращение конферансье на сцену. Судьба его волнует зрителей.

      Баритон принадлежал не кому иному, как почетному гостю сегодняшнего вечера Аркадию Аполлоновичу Семплеярову, председателю Aкустической комиссии московских театров57.

      Аркадий Аполлонович помещался в ложе с двумя дамами: пожилой, дорого и модно одетой, и другой – молоденькой и хорошенькой, одетой попроще. Первая из них, как вскоре выяснилось при составлении протокола, была супругой Аркадия Аполлоновича, а вторая – дальней родственницей его, начинающей и подающей [105] надежды актрисой, приехавшей из Саратова и проживающей в квартире Аркадия Аполлоновича и его супруги.

      – Пардон! – отозвался Фагот. – Я извиняюсь, здесь разоблачать нечего, все ясно.

      – Нет, виноват! Разоблачение совершенно необходимо. Без этого ваши блестящие номера оставят тягостное впечатление. Зрительская масса требует объяснения.

      – Зрительная масса, – перебил Семплеярова наглый гаер, – как будто ничего не заявляла? Но, принимая во внимание ваше глубокоуважаемое желание, Аркадий Аполлонович, я, так и быть, произведу разоблачение. Но для этого разрешите еще один крохотный номерок?

      – Отчего же, – покровительственно ответил Аркадий Аполлонович, – но непременно с разоблачением!

      – Слушаюсь, слушаюсь. Итак, позвольте вас спросить, где вы были вчера вечером, Аркадий Аполлонович?

      При этом неуместном и даже, пожалуй, хамском вопросе лицо Аркадия Аполлоновича изменилось, и весьма сильно изменилось.

      – Аркадий Аполлонович вчера вечером был на заседании Aкустической комиссии, – очень надменно заявила супруга Аркадия Аполлоновича, – но я не понимаю, какое отношение это имеет к магии.

      – Уй, мадам! – подтвердил Фагот. – Натурально, вы не понимаете. Насчет же заседания вы в полном заблуждении. Выехав на упомянутое заседание, каковое, к слову говоря, и назначено-то вчера не было, Аркадий Аполлонович отпустил своего шофера у здания Aкустической [106] комиссии на Чистых прудах, – весь театр затих, – а сам в автобусе поехал на Елоховскую улицу в гости к артистке разъездного районного театра Милице Андреевне Покобатько и провел у нее в гостях около четырех часов.

      – Ой! – страдальчески воскликнул кто-то в полной тишине.

      Молодая же родственница Аркадия Аполлоновича вдруг расхохоталась низким и страшным смехом.

      – Все понятно! – воскликнула она. – И я давно уже подозревала это. Теперь мне ясно, почему эта бездарность получила роль Луизы!58

      И, внезапно размахнувшись, коротким