Сойка-пересмешница. Сьюзен Коллинз

опасную ситуацию, подходящую для наших целей. – Койн подходит к светящимся картам, где отображаются передвижения войск в различных дистриктах. – Сегодня после обеда доставьте ее в Восьмой. Утром там была интенсивная бомбардировка, но сейчас, кажется, уже закончилась. Выдайте ей оружие и телохранителей. Съемочная группа – на земле, ты, Хеймитч, на планолете в постоянном радиоконтакте с Китнисс. Посмотрим, что из этого выйдет. Будут еще предложения?

      – Умойте ее, – говорит Далтон. Все поворачиваются к нему. – Она молодая девушка, а вы сделали из нее тридцатипятилетнюю женщину. К чему нам эта капитолийская мода?

      Койн объявляет собрание закрытым, и Хеймитч спрашивает у нее разрешения поговорить со мной наедине. Все выходят, только Гейл неуверенно останавливается около моего стула.

      – Чего ты боишься? – спрашивает его Хеймитч. – Телохранитель нужен скорее мне.

      – Все в порядке, – говорю я Гейлу, и он уходит.

      В зале слышны лишь гудение приборов и тихий шелест вентиляционной системы. Хеймитч садится напротив меня.

      – Нам снова придется работать вместе. Так что давай, выкладывай все, что ты обо мне думаешь.

      Я вспоминаю нашу яростную стычку на планолете. Мне хотелось убить Хеймитча. Однако теперь я говорю только:

      – Поверить не могу, что ты не спас Пита.

      – Знаю.

      Меня не отпускает чувство недосказанности. Не только потому, что Хеймитч даже не извинился. Мы были одной командой. Мы дали друг другу обещание беречь Пита. Пьяное, нереальное обещание под покровом ночи, но что это меняет? В глубине души я знаю – виноваты мы оба.

      – Теперь ты, – говорю я Хеймитчу.

      – Не могу поверить, что ты упустила его из виду в ту ночь.

      Я киваю. В том-то и дело.

      – Постоянно думаю об этом. Что я могла сделать? Как остаться с ним, не нарушив союза? Я до сих пор не знаю.

      – У тебя не было выбора. А если бы мне удалось уговорить Плутарха остаться и спасти Пита, планолет бы рухнул. Мы и так едва успели.

      Наконец я смотрю в глаза Хеймитча. Глаза жителя Шлака – серые и глубокие, с темными кругами от бессонных ночей.

      – Китнисс, Пит жив. Не надо хоронить его раньше времени.

      – Игра еще не окончена. – Я стараюсь произнести это с оптимизмом, но мой голос срывается.

      – Да. Игра продолжается. И я по-прежнему твой ментор. – Хеймитч тычет фломастером в мою сторону. – Помни, ты будешь на земле, я – в воздухе. Сверху обзор лучше, поэтому делай то, что я тебе скажу.

      – Посмотрим, – отвечаю я.

      Возвращаюсь в гримерную и хорошенько мою лицо, глядя, как струи макияжа исчезают в водостоке. Из зеркала на меня смотрит девушка с шелушащейся кожей и усталыми глазами, довольно потрепанная, однако похожая на меня. Срываю с руки повязку, обнажая уродливый шрам от жучка. Вот так. Это тоже я.

      Бити помогает мне надеть защитную экипировку, разработанную Цинной. Шлем из эластичных металлических нитей плотно прилегает к голове; в случае надобности его можно сдвинуть назад, как капюшон. Жилет обеспечивает защиту жизненно