Танкист из штрафбата. Сергей Дышев

но выдавали их исключительно после боя.

      Ужинали в танке, на своих местах – и тепло, и свет есть, даже музыку можно найти по радиостанции.

      Выскребая ложкой котелок, Сидорский снова завел разговор, а не попросить ли у ротного для выемки грунта зажравшегося писарчука. Ведь на троих нормы человека-грунта возрастают.

      – А труд на земле несет большую воспитательную нагрузку, – продолжал, все более увлекаясь, Сидорский. – Вот взять Льва Толстого, граф, великий писатель, а пахал на земле босым, как простой крестьянин. А зажравшийся писарчук Прошка перышком чирикает, а сам ничего тяжелее этого перышка в руках не держал.

      – Да когда же ты наконец заткнешься? – не выдержал Родин.

      И тут вдруг раздался стук по броне.

      – Кого там черт принес? – выругался Иван и открыл люк.

      – Это я, писарь Прохор Потемкин, – послышался голос.

      Экипаж дружно рассмеялся.

      Внизу стоял ротный писарь с пальцем (стержнем от трака).

      – Чего колотишь?

      – Товарищ лейтенант, командир роты вас вызывает!

      Иван спрыгнул вниз и поинтересовался, не знает ли писарь, по какой надобности зовет ротный. Прохор пожал плечами, мол, не могу знать, командир сам скажет. Родин призадумался, и тут, словно веселые бесенята мелькнули в его глазах. Он с легкостью залез обратно на броню и, склонившись в люк, негромко, но выразительно сказал:

      – Сидорский, командир роты прислал нам на усиление писаря Потемкина.

      – Да ну! – Кирилл даже рот открыл от такой новости.

      – Приказал прямо сейчас выдать ему лопату и обозначить участок работы.

      – Это мы мигом! – загорелся Сидорский. – Ну, ротный, вот же правильный мужик. Уважаю!

      Родин неторопливо направился к танку Бражкина, а Кирилл в мгновение ока очутился на земле, схватил лопату, лежавшую на броне, и протянул уже собиравшемуся уходить Потемкину.

      – Держи, граф, – весело сказал он. – Поработаешь Львом Толстым!

      Прохор опешил:

      – На кой черт ты мне ее суешь?

      – Бери шанцевый инструмент, есть шанс принять участие в героической обороне села Кукуево!

      Потемкин рассвирепел: сдурел, что ли, Киря?

      Тут из люка появилась голова Баграева, тот с ходу поддержал игру, мол, писарчук, ты в своем уме, приказы ротного не обсуждаются. Руслан, сидя на командирском месте, с таким жаром наседал, что Прохор стал постепенно остывать, заподозрив неладное. Хорошо, лопата в ход не пошла. Он воткнул ее с силой в землю, наконец, сообразив, что Иван его разыграл.

      Прошка обозвал их придурками, так и не поняв, что это было. Он заторопился к Бражкину, непременно доложить о случившемся инциденте. Вдруг и правда был такой неожиданный приказ, а он его не выполнил? И чем ближе Потемкин подходил к палатке командира роты, тем больше скользкий и гадкий страх заползал ему куда-то в область подбрюшья.

      Да, у него самый красивый каллиграфически выверенный почерк не только в батальоне, но и во всей