23000. Владимир Сорокин

приближался.

      Все смотрели на него.

      Остроносый, белый, он мощно рассекал волны. Сделал полукруг и причалил к пристани. На палубе стоял Уф со спящим мальчиком на руках. Стоящие на пирсе вздрогнули, сдерживая крики. Катер тяжело покачивался на волнах. Бросили конец, пришвартовали, проложили трап.

      Уф с мальчиком на руках сошел на пирс. Вслед за ним сошли Лаву с металлическим кофром и Борк.

      Братья и сестры молча расступились. Уф сделал несколько шагов по мокрому мрамору. Лицо его было напряжено и неподвижно, словно маска. Но серо-синеватые глаза сияли. И он как мог сдерживал свое могучее сердце. Все почувствовали это. И тоже сдержали свои сердца. Уф увидел бесчувственную Храм на руках у Пор.

      – Что с ней? – спросил он.

      – Она ждала, – ответил Пор.

      У ф понял.

      – Пойдемте в дом, – произнес он и первым пошел вверх по лестнице.

      За ним двинулся Пор. Остальные тронулись следом. Ветер с океана дул им в спины, теребил одежду, трепал длинные белые волосы бесчувственной Храм.

      Уф с мальчиком на руках вошел в дом, миновал малую террасу, агатовый коридор и оказался в зале Пробуждения. Круглый, зеленовато-голубой, просторный, он служил местом для сердечного разговора. И в этом же зале пробуждали сердца новообретенных, открывали им путь к Свету Изначальному. Высокие узкие окна были открыты, круглый полупрозрачный купол нависал над залом.

      Уф осторожно положил мальчика в центр небесно-синего мозаичного круга. Отошел и опустился на пол. Братья и сестры молча расселись по краю круга. Пор опустил Храм на прохладный пол рядом с Уф, и тот бережно принял в свои руки беловолосую голову мудрой сердцем.

      В зале наступила тишина.

      Только слышался океанский прибой да сонно перекликались пеликаны на побережье, готовясь к ночи.

      – Откройте небо, – приказал Уф.

      Полупрозрачный купол бесшумно раздвинулся. Над головами сидящих в круге распростерлось вечернее небо с молодым месяцем, подсвеченное оранжево-розовым на западе. Солнце зашло. С каждой минутой звезды проблескивали сильней. Полумрак наполнил зал. Фигуры сидящих застыли. Темнота спускалась с темно-синего неба. И лица братьев и сестер тонули в ней.

      Наступила ночь.

      Храм зашевелилась. Ее слабый стон раздался в зале. Уф осторожно приподнял ее голову. Губы Храм раскрылись в темноте:

      – Он… здесь. С нами…

      – Да, – тихо ответил Уф и бережно повторил ей сердцем.

      Храм пришла в себя. Ей помогли сесть. Отвели с лица длинные волосы. И она узрела спящего мальчика.

      – Он скоро проснется, – сказал Уф.

      – Я знаю, – прошептали ее губы.

      Все снова замерли.

      Над открытым потолком зала пролетела ночная птица.

      Мальчик пошевелился.

      По темным фигурам сидящих в круге пробежала дрожь. Но Храм уже овладела своим сильным сердцем. Сердце повиновалось. Она знала, что делать. И ведала, что делать это надо быстро.

      Мальчик поднял голову. Затем неуверенно приподнялся