Флоксы пахнут разлукой. Московские рассказы. Рута Юрис

мой бросился за мной.

      – Вы неправильно меня поняли, я как раз хотел сказать, что, наконец – то, встретил такую женщину. И это – Вы!

      – Но для меня это – не Вы. Аскольдова могила!

      Я и представить себя не могла в постели рядом с этим сушёным кузнечиком, а уж в подвенечном платье – тем более. Когда мои надежды на личном фронте, терпят фиаско, извините, могу нахамить. Но для этого меня нужно здорово достать. И это был именно такой случай.

      Аскольд плёлся следом за мной. Я бросила пакет с духами на заднее сидение и села в машину, заблокировав двери. Машинка у меня хоть и светло – жёлтая, но нагрелась на солнышке. Я включила кондиционер и повернула ключ в замке зажигания. Жучок хрюкнул и не завелся. Пытаясь держать себя в руках, я сказала себе: «Just a moment!» Выдернула кнопку подсоса, подождала минуту и опять, повернув ключ, нажала на педаль акселератора. Моя девочка, моя красавица, не подвела меня. Она взревела КАМАЗом и завелась!

      Лихо развернувшись, как Шумахер на своём красном гоночном болиде, на глазах у брошенного Аскольда с его могильным взглядом, я махнула вниз по Тверской к Манежной площади, оставив ему на память сизый выхлопной дымок. Эх, пора карбюратором заняться.

      Георгий Победоносец

      Я приткнула машину у Националя и решила гулять по Манежной площади и посидеть в тенёчке Александровского сада. Спустилась вниз, в магазины, накупила каких – то безделушек. Со мной всегда так бывает, когда расстроюсь. Зато потом нет проблем с подарками, если приглашают в гости. Потом купила мороженое и села на скамейку под кудрявый куст сирени. Погода разгулялась к обеду, и только прохлада Александровского сада спасала от полуденной духоты. Вдоль бассейна с фонтанами суетилось множество народа. А накануне наш мэр, издал указ, что в связи с установившейся жарой разрешается купаться во всех городских фонтанах. Народ резвился, визжали от восторга дети. Брызги долетали даже до меня, хотя я сидела далеко от этой лужи, заполненной бронзовыми изваяниями лучшего друга нашего мэра.

      Всеобщее веселье и дрызготня в этой мутной луже заставили забыть меня встречу с Аскольдом с его могильным взглядом. Я с интересом наблюдала, как взрослые дядьки прямо в одежде с улюлюканьем сигают в воду.

      Я доела эскимо, скомкала бумажку и обернулась, чтобы бросить её в урну. На соседней скамейке сидел мужчина, прикрыв глаза ладонью, словно козырьком. Рядом с ним лежал очень красивый, но растрёпанный букет, словно этим букетом кого – то пару раз хорошенько ударили.

      Весь вид сидящего мужчины просто кричал, что ему очень плохо. Очень. Всей своей кожей я почувствовала это. Даже зябко мне стало. И тут мне показалось, что с его подбородка капнула на светлые джинсы слезинка. Я осторожно протянула руку и коснулась его плеча: «Эй, Вам плохо?»

      Он убрал руку от лица и поднял на меня глаза.

      И тут!

      Средь бела дня и чистого неба сверкнула молния, и громыхнул гром. Ого – го, как громыхнул. А я такая бояка! Незнакомец прижал меня к себе и прикрыл своим пиджаком.