Комната страха. Владимир Кузьмин

может, и нету ничего такого, может, вообще иные причины тем странностям имеются. Хозяйка велела последнее думать.

      – А вы сами?

      – Да сам я что? Тут ведь такое дело… кхм… говорят, особняк этот построен аккурат на том самом месте, где стоял дом Кулевых!

      – Дарья Владимировна приезжая, ей про Кулевых и их дом ничего не известно, – подсказал Петя.

      – Да и мне мало чего ведомо. А страсти пересказывать барышне неловко. Вы уж простите меня, но не стану я сейчас про то говорить.

      – Не из-за грозы ли? – спросила я.

      – Из-за нее тоже, – вздохнул швейцар и счел необходимым перекреститься.

      Я глянула на Петю. Как мне показалось, он эти рассказы про дом, где творились некие ужасы, слышал. Петя кивнул утвердительно, и я не стала упрашивать Петра Матвеевича. Он уже успел веничком очистить нашу обувь и щеткой пробежаться по одежде и головным уборам.

      – Спасибо за сердечный прием, – поблагодарила я.

      – Там открыто? – спросил Петя, указывая на дверь, видимо, ведущую в ту самую залу.

      – Сейчас отопру, – пообещал Петр Матвеевич, снимая с крючка внушительного размера ключ.

      Зала имела почти квадратную форму. В стене напротив дверей, через которые мы вошли, при строительстве были сделаны окна, но позднее их заложили кирпичом, и остались лишь контуры проемов. У противоположной стены, той, где располагалась входная дверь, имелась колоннада из пяти колонн, показавшаяся мне неуместной в этом не очень большом помещении. Между колоннами и стеной стояли многочисленные вешалки для одежды с развешанными на них костюмами, аккуратно укрытыми чехлами.

      Из мебели здесь находились полтора десятка стульев и два небольших легких стола. Один стоял в середине помещения, второй на небольшой эстраде в дальнем конце залы.

      Люстр не было, хотя плафоны на потолке и даже крючья для их подвешивания имелись. Для освещения служили многочисленные бра с электрическими лампочками.

      Рассмотреть все это много времени не потребовалось.

      – А теперь расскажите, что вы здесь успели сделать в те дни, когда являлись сюда в одиночестве, – потребовала я.

      – Может, я просто ждал, не случится ли еще чего?

      – Тогда вы меня окончательно разочаровали! Вас не спасет даже золотая медаль!

      – Ну хорошо, делаю чистосердечное признание. Я сделал то немногое, что было возможно.

      – То есть простучали стены?

      – Простучал.

      – Безрезультатно?

      – Ну… колонны пустотелые.

      – То, что колонны пустотелые и вообще деревянные, пусть отделаны под мрамор, видно с первого взгляда. Что еще?

      – Больше ничего. Разве… Нет, нужно показать.

      Петя прошел к левой торцевой стене, стукнул по ней плашмя ладонью. Дошел до правой и повторил удар.

      – Ну? – спросила я не слишком вежливо, да и не слишком культурно.

      – Не улавливаете разницу в звуке?

      – Разница вроде бы есть, – ответила я глубокомысленно. – Но едва