Наш бронепоезд. Даешь Варшаву!. Юрий Валин

босые, дети слабоумные. Сплошное юродство. И это мы всерьез рассуждаем? Стыдно, господа! Разговариваем черт знает с кем. Балаган, господа. Оперетка!

      Генерал убрался за дверь. Прот все дергался, сучил ногами. Вокруг стояла крепкая вонь нашатыря.

      – Проветрить комнату прикажите, – сказала Катя доктору. – И чего-нибудь освежающего. Лучше пива.

      – Пива? – изумился доктор.

      – Так рекомендовали. В качестве смягчающего средства. Профессор говорил, я же не сама придумала.

      Доктор зашептался с подполковником. Прот, часто-часто дыша, повернул слепое лицо. Вдруг на миг показались зрачки и мальчик отчетливо подмигнул.

      Вита шмыгнула носом.

      – Цыц, Витка! – зашипела Катя. – Ты не пророк, пацан. Ты – шикарный симулянт, Станиславский позавидует. В норме?

      – Почти. Уж очень насели.

      – Ладно. Продолжай осторожненько.

      Вернулся доктор:

      – Послали в Сабуровскую клинику. Необходима подробная консультация специалиста.

      – Можно и обойтись. Он успокаивается.

      Прот действительно задышал глубже и спокойнее. Крепче уцепился за руку Виты.

      – Состояние ребенка стабилизируется, – глубокомысленно заметил доктор.

      По ногам ходил сквознячок. Разведгруппа сидела за ломберным столиком с драным зеленым сукном. Катя, проглотившая стакан пива, находилась в умиротворенном состоянии духа. Платок с головы стащила, кое-как пригладила взмокшие волосы. Нормально. Расстреливать никто пока не собирался, и вообще, троицу временно оставили в покое. Только за распахнутыми дверями залы маячил часовой. Окно открыто, шелестит залитая солнцем крона каштана – уходи не хочу. Нет, на всякие мелкие провокации мы не поддадимся.

      Подполковник курил в коридоре. Катя чувствовала аромат хорошего табака. Под присмотром, под надзором. Ничего не решили, ничего не прояснили. Разве что поднатужились и его толстое генеральское превосходительство абсолютно из себя вывели. И что генерал так разорался?

      – Я ему про мальчиков кровавых сказал, – прошептал Прот.

      Катя дернула подбородком. Резковат сегодня парень, в лоб режет и даже не скрывает, что окружающие у него как на ладони. Впрочем, нервишки сегодня у всех на пределе.

      – Про мальчиков? Хм… В личном, так сказать, смысле? При всех ляпнул? Едва ли его превосходительство к тебе особой благожелательностью проникнется.

      – Обойдусь. Я про «мальчиков кровавых в глазах» красиво прорек. Не все поняли. Кто понял, промолчит. И вообще, этот жирный боров пьян. Меня церковным огарком обозвал, а сам дышит как босяк.

      – Перегар – это нормально. В традициях русского офицерства, – пробормотала Катя. Багровая физиономия генерала казалась ей смутно знакомой. Нужно было лучше фотографии рассматривать. В памяти фото руководства Добрармии слилось в единую череду благообразных одухотворенных лиц. Впрочем, так же, как и физиономии советской армейской верхушки. Фото на экране монитора похожи друг на друга, не запомнишь даже, кто бритый, кто бородатый. Ну и черт с ними.

      – А