Браконьеры. Василий Головачев

его игру и в обходчика не верит. Но и он видел в ней больше, нежели она пыталась скрыть, уж больно независимо она держалась при разговоре с мордоворотами в камуфляже.

      – Я вам позвоню.

      – Или я вам.

      Неподалёку, за последним домом хутора раздался взрыв хохота.

      Оба повернули головы в ту сторону.

      – Разрешите проводить? – сказал Максим.

      – Мой дом напротив, – отказалась Ольга. – До завтра.

      Она быстро перешла дорогу, скрылась в палисаднике соседней хаты.

      Максим проводил девушку глазами, отмечая особенности походки и достоинства фигуры, вернулся в дом.

      – Согласилась? – прищурился Пахомыч.

      – Позвонит, – задумчиво ответил Максим. – А может, и не позвонит, особа она волевая, себе на уме.

      Спать он лёг совсем рано, сразу после десяти часов вечера, с удивлением подумав, что ему нравится простота уклада родичей и их природно добрая линия жизни. Они принимали жизнь такой, какой она была, не ругая ни большую власть, ни местных чиновников, озабоченных своей выгодой, ни соседей. С ними было тепло и уютно.

      Однако спокойно уснуть ему не дали.

      Уже засыпая, краем уха он поймал далёкий девичий крик, лёг было на другой бок и рывком сел на кровати. Вспомнились «быки» в камуфляже, приставшие к Ольге. Никакие моральные принципы их не тяготили, и поиск «других тёлок» на хуторе мог закончиться печально, тем более что служили они какому-то генералу, считая его железной «крышей».

      Пахомыч, увидев одетого в спортивный костюм племянника, удивился:

      – Ты куда?

      – Пойду посмотрю, что за шум.

      – Не ходи, охотнички бузят. Федосовы представили им новую домовину, а рядом Пинчуки живут, три девки у них, и все не замужем.

      – Я сейчас.

      Максим вышел на улицу, обошёл дом Песковых, вглядываясь в его окна и желая увидеть Ольгу, но никого не увидел. Зато во дворе нового дома дым стоял коромыслом, по двору метались две девушки, причём без особого веселья, судя по их вскрикам и слезам, одна из них увернулась от широкоротого бугая, выбежала на улицу. Здоровяк рванулся за ней, увлекшийся забавой, и наткнулся на Максима. Остановился, туго соображая, что за препятствие выросло на пути.

      Солнце зашло за леса, но было ещё светло; в этих краях оно садилось летом к одиннадцати часам вечера.

      Девушка, плотненькая, невысокая, в зелёной маечке и джинсах, обтягивающих полные бёдра, спряталась за спину Одинцова, всхлипывая.

      – Дяденька, скажите им, пусть не лапаются!

      – Дяденька, – ухмыльнулся широкоротый, – шёл бы ты отсюда! Не мешай веселиться.

      Возня во дворе прекратилась.

      Вторая девчушка съездила ушастому верзиле по физиономии, шмыгнула в дом, за спину какой-то пожилой женщины.

      Ушастый заметил Максима, шагнул к калитке, почёсывая щеку.

      – Вот дурра, в баню не хочет. А это хто?

      – Где родители? – спросил Максим у спрятавшейся за спиной девчонки; ей от силы было лет восемнадцать.

      – Папа в бане, с приезжими, мама к соседям ушла.

      – А это что за женщина?

      – Тётя