В огне. Александр Афанасьев

как вороново крыло были. Сейчас посмотри! Проедься по деревням, посмотри, что там творили!

      – Смолкли зараз! Не время!

      Казаки, раздухарившись, могли бы и за грудки друг друга – осадили назад.

      – Надо окружить станицу. Не дать вырваться.

      – Нас мало, фронт сформировать не сможем. Прорвутся, ночью тут темень хоть глаз выколи. Им только до леса добежать, там ищи-свищи. Подмоги не ждать до утра, к утру их уже не будет. Пойдут на прорыв, пойдут. Они все понимают…

      – А техника у нас?

      – А заложники?

      – Может, сформировать сплошную линию заграждения к югу? Они на юг пойдут.

      – С чего взял! Они куда угодно пойдут, им только до первого леска. Местные все поголовно – за них, спрячут.

      – Тогда только штурм остается. Ночью. Пластуны есть?

      – Ушли уже пластуны туда…

      Польское село…

      Казалось бы, обычное село, обычные крестьяне. Да нет, не те, не обычные…

      Польское приграничное село – место, где в одном котле – национализм, шовинизм, ненависть (особенно к евреям-жидам), презрение к закону, контрабандный спирт, разборки из-за него. Ненависть к русским, к казакам.

      Адское варево получается.

      При всем при том – поляки аккуратисты, почти как германцы. Все чистенько, улицы часто даже не заасфальтированы, а замощены брусчаткой. Аккуратные дома – их строят из кирпича, благо глина есть, а русская власть не берет податей с обжига кирпича и некоторых других ремесел, чтобы люди занимались делом, а не шастали через границу со спиртом и с оружием. Но поляков на все хватает – и на спирт, и на кирпич.

      Самое главное здание в селе – это не сельская ратуша, орган местного самоуправления, наподобие земств в России, а костел. Костел для поляков – больше чем костел, только через костел, через единую молитву по субботам можно ощутить себя поляком, почувствовать принадлежность к польскому народу. В Польше в костел ходят не меньше шестидесяти процентов населения – все католики. Пойти в костел – значит не только вознести молитву Господу, который для всех един, но и вознестись самому над тупым русским быдлом, исповедующим византийское лукавое православие. Только собака не ходит в костел по субботам.

      При этом предельно практичные поляки использовали костел не только для молитв. В каждом костеле был большой подвал, раньше, когда еще бывал голод, туда ссыпали часть урожая, это был как бы неприкосновенный запас для всего села, для всей общины. Сейчас случаев голода не было, а большие подвалы прекрасно подходили для хранения оружия и канистр со спиртом. Если казаки обыскивали костел, можно было по этому поводу поднять скандал до небес.

      Бандиты пришли в село из леса. До этого они пытались выехать по дороге, вывозя на колонне большегрузных машин «нажитое», – но над дорогой появились русские штурмовики. Оставшиеся в живых «работники ножа и топора, романтики большой дороги», спасаясь от огня автоматических пушек, кинулись в лес, бросив машины. Добежали не все, и потому они были злы.

      Все произошло ночью – они рассчитывали, что русские по темноте не летают, но ночь