Ставка на удачу. Анатолий Галкин

эмоций – от гнева до сожаления.

      С одной стороны – это хорошо, что Андрей любит Таню. Но нельзя же так резко разговаривать с будущей тещей!

      Хотя, с другой стороны – Стругов в чем-то прав. Тимофей Зарубин приятный мужчина, но авантюрист. Он мог во что угодно вляпаться.

      А вдруг Татьяну и на самом деле сейчас убивают?!

* * *

      Таня была пока жива…

      Она открыла глаза и начала смутно вспоминать всё, что случилось.

      Потом она увидела, что сидит привязанная к деревянному креслу с подлокотниками. И какой-то мужчина с усами, как у художника Дали, испуганно суетится, бегая вокруг.

      Рузова начала приходить в себя. Она поняла, что находится в мастерской, а этого нахального мужчину зовут, кажется, Тимофей Ильич.

      Но он не виноват – она сама к нему пришла…

      Живописец, наконец, подумал и успокоился. Зарубин сообразил, что надо, прежде всего, найти пробы краски и холста. Он уже осмотрел и ощупал сумочку. Там было редакционное удостоверение «Зубра» и стандартный набор женских мелочей.

      Вывод один – важную улику девушка спрятала на себе. Или в карманах, или в каком-то укромном месте.

      Художник считал себя демократом и либералом. Он презирал пытки, допросы и обыски.

      Он был благородный человек! Одно дело, если бутылкой по голове, а другое – лезть девушке за пазуху.

      Всё так, но тут как раз особый случай! Придется поступиться принципами джентльмена…

      Татьяна ощутила, как он приблизился и начал своими грязными лапами обыскивать ее. Он ощупывал шею, плечи, грудь.

      Внутренне она негодовала, но кричать не могла. Этот гад наклеил ей пластырь на губы.

      И дергаться Таня не могла – тело было плотно прижато веревками к креслу.

      А Зарубин вошел во вкус.

      Все его принципы остались в прошлом. Ему вдруг понравилось иметь полную власть над другим человеком.

      Зарубин приступил к обыску в зоне «ниже пояса». Но на столе зазвонил мобильник, и художнику пришлось отвлечься от приятного занятия.

      Татьяна по первым фразам поняла, что пока она была в отключке, Тимофей Ильич уже сообщил кому-то о ее визите. А теперь он отчитывался о своих действиях.

      – Алло! Пока все чисто! Обыскал я ее – никаких документов не нашел. Точно! Она журналистка из «Зубра». И она клянется, что никто не знает о ее подозрениях.

      На последней фразе художник внимательно посмотрел на пленницу, и Таня утвердительно замотала головой: «Да, об этом никто не знает».

      По простоте душевной она не поняла, что подписала себе смертный приговор. Если нет других свидетелей, то ее можно спокойно убрать. Как говорят – баба с возу, и концы в воду!

      А Зарубин продолжал свой отчет.

      – Я уверен, что про Брюллова она сама додумалась. Кроме нее – никто ничего не знает! Но хорошо бы мне аванс в счет тех денег. Понял! Жду вас! Нет, «жучков» я пока на ней не искал. Сейчас проверю и перезвоню…

      Зарубин продолжил личный досмотр. И при этом он периодически обращался к Татьяне с шутками в стиле «черного юмора».

      – Вот я с детства все не мог понять – или есть жизнь на том