Форпост. Андрей Ливадный

шаг, и Иван начинает ощущать, как тяжкая поступь серв-машины переходит в подчинение его воле: Лагутин, как и обещал, отключил дистанционное управление.

      Дорохов, не прерывая нейросенсорного контакта, на миг остановил «Хоплит».

      Он понимал, что минута боя полностью переродила его сознание, и, прежде чем двигаться дальше, в глубь мрачной древней постройки, он, не напрягаясь, как прежде, мысленно спросил, не заметив, сколь естественно, по-человечески тепло, сформировал его разум запрос кибернетической системе серв-машины:

      – Я знаю, у тебя есть имя.

      – Нет. Есть только серийное название модели.

      – Назови его.

      – «Беатрис». СИИНТ «Беатрис-27».

      – Красивое имя. Позволь, я буду называть тебя просто – Беат?

      – Конечно…

      Кому-то это могло показаться абсурдом, излишеством, но Иван понимал – все гораздо сложнее. Она осознавала факт собственного бытия и имела право на адекватное обращение.

* * *

      Два часа они, не останавливаясь, углублялись в недра древнего цоколя, прежде чем «Хоплит» Лагутина остановился, поджав ступоходы.

      – Все, Иван, – раздалось в коммуникаторе. – Дальше прохода нет.

      Дорохов едва ощущал собственное тело. Мышцы затекли, страховочные ремни пилот-ложемента врезались в грудь, но он мысленно отогнал болезненные симптомы. Если он измотан, то каково сейчас приходится Илье Андреевичу?

      Амортизационные дуги с тихим шелестом втянулись в основание сложного противоперегрузочного механизма, и Дорохов поднялся.

      – Следи за обстановкой, Беат.

      – Можешь рассчитывать на меня, Иван.

      Человеческие фразы. В них еще сквозила некоторая сухость, напряженность в формулировках, но кибернетическая система уже достаточно взяла от его рассудка, чтобы начать следующий этап саморазвития. Теперь Иван являлся не просто ее пилотом – он стал единственным человеком, который отныне и навсегда будет для нее символом нового восприятия окружающего мира, потому что нейросенсорный контакт предполагает взаимный обмен данными, он почувствовал себя частью многотонной серв-машины, а она заглянула в рассудок Дорохова, как губка впитала его мысли, ощущения, порывы…

      Теперь «Одиночка» стремительно обрабатывала полученную информацию, формируя иной взгляд на окружающую данность, чуть менее отрешенный, чем ранее…

      Свет прожекторов разгонял мрак, бросал на стены древнего сооружения длинные тени двух человек, покинувших серв-машины.

      Вопреки ожиданию, лицо Лагутина утратило смертельную бледность, он выглядел гораздо лучше, чем в тот момент, когда Иван передавал ему кодон активации.

      Дорохов, еще не до конца узнавший все возможности бортовых систем «Хоплита», удивленно посмотрел на Илью Андреевича.

      – Все нормально. Модуль поддержания жизни постарался.

      – На «Тайфунах» такого нет, – откликнулся Иван.

      – Серв-машина