С любимыми не расставайтесь! (сборник). Александр Володин

это хорошо. Физики и лирики. Теперь ваша комната. Кто там у вас? Конечно, разумеется, все это между нами. Никулина Любовь Владимировна.

      ЛЯМИН. У Никулиной большое несчастье в личной жизни.

      МУРОВЕЕВ. Знаю, знаю. Хорошо бы это несчастье не так сказывалось на работе. Вы не могли бы поговорить с ней на эту тему?

      ЛЯМИН. Я поговорю. Но пока хорошо бы с ней поделикатнее, не надо так уж особенно…

      МУРОВЕЕВ. С ней тоже помягче?

      ЛЯМИН (в затруднении). Нет, вы наверняка не все знаете. Дело в том, что у нее большие переживания.

      МУРОВЕЕВ (опять посмотрел на него с веселым любопытством). Ну да, вы это уже говорили.

      ЛЯМИН. Но вам, наверное, не все известно.

      МУРОВЕЕВ. Нет, дорогой, мне все известно. Так, кто там еще? Молодой Сучков.

      ЛЯМИН. Саня Сучков очень способный. Понимает не форму дела – она иногда противоречит содержанию, – а суть дела.

      МУРОВЕЕВ. Сучков – это тот хулиган?

      ЛЯМИН. Какой же он хулиган?

      МУРОВЕЕВ. Получил пятнадцать суток за хулиганство. Кстати, надо что-то предпринять. Товарищеский суд или что?

      ЛЯМИН. Дело в том, что он избил мужа как раз этой Любы Никулиной. Для него этот поступок – по-своему благородный общественный акт. Так, наспех, это объяснить трудно. Но главное, это я хотел поговорить с вами о Егорове. Вот тут, по-моему, вы допускаете ошибку. (Он торопится, он тревожится, что упустит, не предупредит Муровеева о важных обстоятельствах.) Дело в том, что ему остался год до пенсии. А вы переводите его на меньшую ставку. Таким образом обрекаете на маленькую пенсию.

      МУРОВЕЕВ. Таким образом – да. А что делать?

      ЛЯМИН. Но это же несправедливо, он же справляется со своими обязанностями. И человек он необыкновенно интересный. Недавно выступал по телевидению с воспоминаниями о Гудзенко, очень успешно. Теперь пишет о нем книгу.

      МУРОВЕЕВ. Но вы представляете, что будет, если я сразу же отменю свое собственное решение? Это, как говорит наша уборщица, сослужит плохую службу на пользу дела.

      ЛЯМИН. Я представляю! Но надо искать какой-то выход.

      МУРОВЕЕВ. Милый мой! Простите, что напоминаю, но вы немножко посидели за этим столом. И вы видите, чем это кончилось. Зачем же вы толкаете меня на тот же гибельный путь? Подождите, я вас слушал. И знаете, что странно? Вы так умеете входить в положение всех окружающих, это даже трогательно. Почему же вы не хотите войти в мое положение? Я новый человек, мне трудно. Мне нужно завоевывать авторитет. Мне нужно как-то вести себя, проявить на новом месте… К тому же я, сознаться, немного пообтрепался. Кстати, есть идея: взять вопросы планирования – сейчас это актуально – и толкнуть популярный очерк. Толкнуть в «Технику молодежи» или в «Юность» – почему об этом должны писать какие-то халтурщики, а не мы с вами? Это же наш хлеб. Мне говорили, что в этом направлении вы соображаете. Вот нам и первый вклад на лодку.

      Лямин смотрит на него неподвижно, не отвечая. Он ошеломлен фантастическим сходством с Куропеевым.

      ЛЯМИН. Я не ловлю рыбу…

      МУРОВЕЕВ (засмеялся). Ну, лодка – это фигурально. Что,