С любимыми не расставайтесь! (сборник). Александр Володин

Нюта.

      НЮТА. Что у тебя тут?

      ЛЯМИН. Все-таки я поразительно бестактный человек! Смотри, что получается: я лезу со своими советами, в чем-то всех убеждаю, и вот – Егоров сидит тихий, довольный, хочет поговорить с нами о холодильнике, а я вогнал его в тоску. Он же плакал, плакал слезами!

      НЮТА. Нельзя перед всеми чувствовать себя виноватым. У тебя какая-то мания.

      ЛЯМИН. А Саня? Я к нему пристаю, он в чем-то передо мной вынужден оправдываться. Кончилось тем, что он накричал бог знает что, потом ему будет стыдно…

      НЮТА. Ты ни в чем не виноват, ты лучше всех.

      ЛЯМИН. Нет, я дико бестактный человек, думаю только о себе. Или тогда, с Любой. Я решил стать волевым человеком. Я решил. И вот я никого уже не слышу и не вижу, я жернов, я готов перемолоть всех. Кто же попадает в это колесо? Люба. Ни в чем не повинная Люба, у которой несчастье. Куда там, какое мне до этого дело!

      НЮТА. Не верти шеей!

      ЛЯМИН. Оставь меня в покое.

      Входит Куропеев. Он неловко улыбается, как взрослые улыбаются детям. Он готов в зависимости от обстоятельств высказать все в глаза или, напротив, обратить все в шутку.

      КУРОПЕЕВ. А я звоню тебе домой – говорят, на работе.

      ЛЯМИН. Садись, Коля, посиди.

      Куропеев сел.

      Ну как?

      КУРОПЕЕВ. Что – как?

      ЛЯМИН (без особого интереса). Ну, вообще…

      КУРОПЕЕВ (пожал плечами). Вообще ничего. А ты?

      ЛЯМИН. Я-то? Тоже ничего. Я хорошо.

      КУРОПЕЕВ. Да, я же вас не поздравил!

      ЛЯМИН. Поздравь.

      КУРОПЕЕВ. Поздравляю. Мне и в голову не приходило, кто бы мог подумать!

      ЛЯМИН. Действительно, никто не мог…

      КУРОПЕЕВ. Теперь Анну Ивановну придется куда-то перевести.

      ЛЯМИН. Придется.

      КУРОПЕЕВ. А ты изменился, стал какой-то странный. Или, может быть, я отвык. Так-то вид у тебя хороший, спокойный. Сейчас это тебе нужно. Сейчас все зависит от тебя самого.

      ЛЯМИН. Что – все? Что – все?

      КУРОПЕЕВ. Будущее.

      ЛЯМИН. Знаешь, Коля, я не гожусь для руководящей деятельности. Тут нужны какие-то данные.

      КУРОПЕЕВ. Брось, годишься.

      ЛЯМИН. И вообще. Если бы можно было два раза прожить, тогда куда ни шло, на первый раз можно устремиться по службе. А так? Ухлопать на это всю свою жизнь целиком? Абсурд.

      КУРОПЕЕВ (рассмеялся). Силен. Но тогда скажи, что делать мне? Я вот получаю удовольствие именно от того, что делаю свое дело. И если меня ценят, мне приятно. Да, мне доставляет удовольствие, что сам Богунцев теперь оказался у меня в подчинении. Я ему говорю: «Почему вы такой толстый? Вы много едите? Я тоже много ем, но я не толстею. Потому что я думаю!» Проглотил.

      ЛЯМИН. Вот в этом как раз твое несчастье. Природа дала тебе тщеславие, а способности придержала. Поэтому все твои понижения и повышения стоят тебе гигантского труда. И чем дальше ты будешь подниматься по лестнице, тем больше тебе будет не хватать способностей. Я раньше как-то не мог говорить с тобой откровенно. Мне с тобой всегда было трудно. Ты тащишь меня выпить,