Райские птицы из прошлого века. Екатерина Лесина

смотрела. Она целую чертову вечность смотрела на этот сад. Но не увидела, когда в нем появилась Саломея. Рыжие волосы ее – маяк, зовущий солнце. И то откликнулось, плеснуло светом.

      – Это – не дом. Это деньги. Дело для меня. Спокойная жизнь – для тебя. Наше будущее. И будущее ребенка. Хороший сад. Приличная школа. Университет, возможно, что иностранный. И всего-то надо – потерпеть…

      Но Тамара не в состоянии терпеть! Ей противно и страшно, и еще ее тошнит.

      – С тобой ничего не случится. Я обещаю. Ты же мне веришь?

      – Конечно, – дрогнувшим голосом ответила Тамара.

      Вдруг вспомнилось, что ночью она проснулась и лежала в кровати одна. Она отвыкла быть одна, но совершенно не испугалась, просто удивилась: куда бы Ваське уйти? Он ведь всегда рядом или почти всегда. Она лежала, глядела в потолок и ждала. Очень долго ждала, пребывая в сладкой спокойной полудреме. И когда входная дверь заскрипела, Тамара провалилась в сон.

      – Вась, а куда ты выходил ночью? – Она не стала поворачиваться, потому что боялась увидеть его лицо.

      – Я? Я не выходил, маленькая. Я все время был рядом.

      – Но…

      – Но тебе что-то приснилось. Ты очень беспокойно спишь. Может, стоит купить снотворного?

      – Не надо… это гормоны. Пройдет.

      Тамара улыбнулась. У нее хорошо получалось улыбаться, без фальши.

      В распахнутое окно влетела паутинка, закружилась и села на картину с подсолнухами. Лучше бы на картине были ромашки. На ромашках Тамара гадала бы: врет или нет.

      – Ты… ты иди, ладно? А я полежу немного. Голова кружится.

      – Конечно. Хочешь, я тебе своего чая принесу?

      Он сам собирал травки, сушил и смешивал. А смеси заваривал каким-то особым образом. В результате чай пах летом.

      – Принеси. Пожалуйста.

      Васька выходил из комнаты на цыпочках и дверь закрывал осторожно, придерживая за край. Знал, что петли скрипят? Или просто заботу выказывал?

      Глава 11

      Вольному – воля

      Олега не забрали. Он все время ждал, что вот сейчас женщина с бульдожьим взглядом обернется и скажет:

      – Руки!

      Ему не останется ничего, кроме как эти руки протянуть под стальные браслеты. Невиновен? Кто в это поверит? Кто вообще ему верит? Саломея? Кира? О, Кира – отдельная песня. Сахарная блондинка с упрямым подбородком, актриса магазинных подмостков.

      Ловко ухватила ситуацию. И не боится. Вправду видела что-то? Или соврала, как врала всегда? Взять бы ее за горлышко да встряхнуть хорошенько. Но нельзя… Кира – алиби. Глупое, но какое уж есть.

      Жених и невеста… тили-тили тесто. Тесто замешано, крутое, вопрос – какие пироги получатся. Но не о них думать надо.

      – То есть вы всю ночь провели с гражданкой… – Иван Петрович поднял блокнот и сощурился, словно пытаясь прочесть написанное им же.

      – С Кирочкой, – подсказал Олег, подавляя смешок.

      Кира-Кирочка. Дурочка, которая полезла в озеро луну ловить. Близко луна, сама в руки просится. Вот только как знать, что за твари под золотым пятном сидят?

      – С Кирочкой… –