Райские птицы из прошлого века. Екатерина Лесина

и думала, что он, наверное, наркоман, и не понимает, где находится. Он вообще ничего не понимает, и перечить ему нельзя.

      И двигаться нельзя.

      Дернешься – точно выстрелит.

      Ей удалось-таки нажать тревожную кнопку, и грабителя взяли. Уже когда он лежал на полу, воя и плача одновременно, Кирочка испугалась. Но не за себя – за Алешеньку. Если Кирочку убьют, то с кем он останется?

      Или если она умрет?

      И улыбнувшись, Кирочка сказала:

      – Попробуй.

      Она поднялась, почти не сомневаясь, что получит свое. И странная уверенность придавала сил.

      – Стой, – Олег глянул снизу вверх. – Я… я согласен.

      Глава 10

      Далекие близкие люди

      Тамару тошнило. Муть жила внутри и подкатывала к горлу кислым комом, упиралась в сцепленные зубы и отступала. Если Тамара зубы разожмет, то муть выплеснется желтым желудочным соком.

      Васька станет волноваться. Он уже весь извелся, ходит вокруг, скрипит.

      Раздражает.

      Он и прежде порой раздражал, но сегодня – особенно.

      От Васьки пахнет валерьянкой, корвалолом и еще чем-то, как будто он вывернул на себя содержимое аптечки. И выражение лица у него виноватое, расстроенное. Но ложь… Васька маму недолюбливал.

      И сама Тамара… нет, конечно, она любила. Ведь родителей положено любить, даже если они кажутся непонятными. Мама у Тамары вызывала удивление. Она всегда слишком громко говорила, слишком ярко одевалась, слишком яро отстаивала собственную правоту, отметая и тени чужих сомнений.

      Мама любила Татьяну, а вторую дочь считала неудачницей.

      А теперь мама умерла.

      Тамаре сообщили об этом утром. Васька сказал, уже пропахший лекарствами и виноватый, заискивающий, уговаривающий не волноваться. Тамара и не волновалась – ей вредно. Просто тошнило.

      Их позвали первыми. И Васька подал руку, повел, а в дверях еще и обнял. С порога же заявил:

      – Моя жена беременна. Ей нельзя волноваться.

      Как будто кому-то есть дело до Томкиного положения или всего остального.

      – Я в полном порядке, – сказала Тамара излишне сухо. Присев, она положила руки на стол и оперлась, подалась чуть вперед, нарушая границу между собой и человеком по ту сторону стола. – Вы уже знаете, кто убил мою маму?

      Человек растерялся. Люди всегда теряются, когда реальность не соответствует ожиданиям. Он вот ждал слез, готовился успокаивать, воды вон налил в стакан, бумажных салфеток заготовил. А теперь отрепетированные фразы застряли в горле.

      – Я хочу знать, что вы сделали, чтобы поймать убийцу моей мамы? – Тамара спрашивала, глядя в глаза, и человек смутился.

      – З-здравствуйте, – сказал он, отодвигаясь от стола. – Сидиков Иван Петрович. Оперуполномоченный местного…

      – Я про маму спросила, – перебила Тамара.

      – Мы работаем.

      – Томочка, не нервничай. Тебе вредно.

      – Мне вредно быть в одном доме с убийцей.

      Томочка сцепила пальцы в замок. Не переборщить бы. Но тошнота здорово мешала думать. Токсикоз