Внук Персея. Сын хромого Алкея. Генри Лайон Олди

ладья?

      – Здоровенная… спасите…

      Вокруг загомонили. На побережье близ Тиринфа еще не видели пиратов. «Началось? – вздрогнул Алкей. – Обломилось в Орее, решили здесь остров отхватить?» Он начал судорожно вспоминать ближайшие острова в Миртойском море. Питиус, Гидра… Питиус у самого входа в Арголидский залив! Золото песка, зелень сосен; благоухание мяты и розмарина. Отец в детстве возил Алкея на Питиус. Остров крошечный, но для телебоев сойдет…

      «Боги, о чем я думаю?!»

      Закружилась голова. Сердце ударило через раз; опомнилось, ринулось вскачь по камням. К горлу подкатил комок. Почудилось: отец рядом. Стоит, хмурится. Ждет. Прости, отец. Я подвел тебя. Я, хромой Алкей, ничтожество, севшее на твой тронос. Лучше бы я всю жизнь просидел на складном табурете. Не злись, отец. С внуком тебе повезло больше.

      «Сын уехал в Микены. Брат уехал в Микены. Младший брат, и тот…»

      – Пропадаем!

      «Послать за ними? Долго…»

      – Мой доспех!

      Он не узнал свой голос.

      – А? – глупо спросили в толпе.

      – Доспех! Мой доспех! Шевелитесь, болваны!

      – У тебя нет доспеха, – тихо сказала какая-то женщина. Алкей не сразу понял: это Лисидика. Жена, мать его детей. Бледная, как мел, прижав ладони к груди, она в одночасье высохла от страха. – У тебя никогда не было…

      – Доспех моего сына! Быстрей!

      Кто-то сорвался с места. Он вспомнил парня. Ликий, сын фракийца Спартака, ходил с Амфитрионом на телебоев. Волчонок вырос в матерого волка[15]. Ишь, бежит! Лишь бы доспех оказался впору…

      – Опомнись! – шепнула жена.

      Нет. Ему померещилось. Лисидика молчала.

      – Филандр! Сколько человек может выступить немедленно?

      – Полусотня, – откликнулся старый советник. – Дашь время, соберем больше…

      – Некогда! К оружию!

      Старик глядел на Алкея так, что хотелось обернуться: и впрямь, не стоит ли за плечом воскресший Персей? «Если бы!» – усмехнулся первенец Убийцы Горгоны. Алкей и не знал, как это прекрасно – жить наотмашь, ухватив за глотку змею рассудка. Главное – не дать гадине ужалить себя, впрыснув яд в жилы.

      Одна ладья. Повезет – сорок телебоев. Не повезет – шесть десятков.

      Справимся.

      – Фирей!

      – Я! – гаркнул второй сын Спартака.

      – Будешь моим возницей. Иди сюда!

      И тоном ниже, едва парень встал рядом:

      – Я возьмусь за твое плечо. Совладаешь с лошадьми?

      Фирей кивнул.

      – Точно?

      – Да хоть за два плеча! – осклабился жилистый Спартакид. – Хоть за…

      И осекся, вспомнив, где находится.

      Доспех сел, как влитой. В плечах и груди Алкей оказался пошире сына, но Ликий умело распустил ремни панциря, повозился с пряжками, и все сошлось. Бедра охватил кожаный запон, усеянный бляхами. К запону Ликий прикрепил фартук из медных полос. Топорщилась щетка конских волос, окрашенных в цвет крови – гребень шлема. С наручей скалились львиные морды. С поножей – лики Медузы, в обрамлении разъяренных змей.

      Добрая примета.

      – Твои

15

Ликий – Волчий (греч.).