Внук Персея. Сын хромого Алкея. Генри Лайон Олди

и с добычей!

      В ответ громыхнул мощный хор голосов:

      – Радуйся, лавагет!

      – Радуемся! – басил Тритон, ухмыляясь.

      Подавая пример, детина честно радовался – сиял надраенной медяшкой.

      – Откуда у пиратов такие богатства? – заинтересовался дядя, догнав Амфитриона. – Ты пугаешь меня, родич! Неужели ты по пути ограбил Мидею с Лессой? Учти, Мидею я обещал Пелопидам…

      – Цела твоя Мидея. В Орее кое-кто решил телебоев поддержать. Политики, Танат их забери! – Амфитрион искоса глянул на подошедшего Сфенела. Слушаешь? Вот она, твоя «политика»: на телегах в Тиринф едет. – В итоге расплатились с лихвой. Ну и Питфей расщедрился…

      За Сфенелом увязалось все семейство младшего Персеида. Жена смеялась, всплескивая руками. Дочки бросились к повозке, груженой трофеями: щупать и восторгаться. Сфенел хмурился: зависть грызла сердце.

      – Папа, мама! Смотрите, какой пояс!

      – Красненький!

      – С бахромой!

      – Братик Амфитрион! Можно мне…

      Амфитрион махнул рукой: бери, не жалко!

      – Кыш отсюда! – суровый окрик Сфенела превратил дочек в испуганных цыплят. – Вы что, нищие? Отца позорить вздумали?! Попрошайки!

      – Медуза! – опомнилась жена. – Алкиона! Идите к маме…

      Алкиона отошла, надув губки. Прижалась к матери, с обидой зыркая на отца. Малышка Медуза заупрямилась – и огребла пониже спины тяжкой отцовской ладонью. Захныкав, она бегом присоединилась к сестре.

      В воротах объявились Алкей с Лисидикой.

      – Это все твое, сынок?

      – Мое, мама. Наше!

      – Ты стал совсем взрослый…

      Лисидика глядела на сына с гордостью и удивлением. «Неужели это ты? – читалось на материнском лице. – Мужчина, воин? Победитель? Давно ли я заставляла тебя взять в Аргос новый хитон, чтоб ты не выглядел голодранцем…»

      – Проезжай, не задерживай! – деловито распоряжался советник Филандр. – Добро – в кладовые, там уже ждут. Овец – на северный выгон, к пастухам. Лошадей – на Пирейскую луговину… Куда прешь! Сказал же: скотину – к пастухам! Да не тебя, болван, а коров! Передайте, чтоб с нашими не смешивали. Посчитать надо будет…

      Смех, крики, грохот телег. Ржание лошадей и мулов. Запахи конского пота, дегтя, свежего навоза. Радуга тканей и одежд, навалом лежащих на повозках. Амфоры с вином. Мешки с пшеницей и просом. Солнце подмигивает с пузатых боков чаш и кубков, с панцирей и шлемов. Медь, бронза, серебро. Золото.

      Богатая добыча.

      Амфитрион улыбался. Всем и каждому. Возничим и их лошадям. Тритону. Дядям. Маме. Хлопал по плечам соратников, охранявших обоз. Война закончилась. Он дома. Все хорошо. Все замечательно! И пусть кто-нибудь вспомнит ему дедушку Пелопса! Пусть кто-нибудь скажет, что он – проклятый!

      Взгляд отца ударил его, будто гром.

      Алкей стоял в стороне, опираясь на посох. Щурился, сплевывал пыль, скрипящую на зубах. Даже, вроде бы, смеялся. Но старший сын Персея был отдельно. Люди и телеги текли мимо, надрывался советник, а басилей Тиринфа просто