Привратник. Марина и Сергей Дяченко

сначала мутным вечерним светом, а затем Лартом, который за все задевал кончиком шпаги и вполголоса ругался. Я помог ему снять плащ. С палубы доносились поспешные команды, грохот якорной цепи и суматоха отплытия.

      Ларт обрушился на койку, не снимая сапог. Я стал зажигать свечку, в этот момент суденышко качнулось, и я чуть было не свалился на хозяина. Ответом было презрительное мычание. Я извинился.

      Кораблик лег на курс, наполнив паруса вечно попутным по Лартовой милости, но от этого не менее холодным ветром. Этот ветер пробрал меня до костей, пока я ходил справляться об ужине. Вернувшись, я застал хозяина в той же позе и в том же состоянии духа.

      – Нас накормят, – сообщил я, усаживаясь. Ларт отозвался невнятно.

      Проследив за его неподвижным взглядом, я с трудом разглядел на темном потолке толстого паука в паутине. Я не думал, что на корабле могут быть пауки, но деловито осведомился:

      – Убрать?

      Ларт не ответил.

      Некоторое время мы слушали завывания ветра и плеск воды за бортом.

      – Значит, он передавал мне привет? – заговорил со мной Ларт впервые за этот вечер.

      – Горячий, – ответил я осторожно.

      – А потом?

      – Потом ушел.

      – Далеко?

      – Я не следил за ним, хозяин.

      – И приключение тебе не понравилось?

      – Никоим образом.

      – Мне тоже, – буркнул он и повернулся лицом к стене.

      Но на этот раз молчание длилось недолго.

      – Предательство, – сказал Ларт в стену. – Предательство не прощается, Дамир.

      Мне вдруг стало жарко – показалось, что он намекает на меня. Я в ужасе стал перебирать в уме свои дела и поступки, гадая, какой из них мог рассердить Ларта, но тут он продолжил свою мысль и отвел от меня подозрение.

      – Руал Ильмарранен, – пробормотал он, обращаясь к пауку. – Двойное предательство.

      Я тихонько вздохнул с облегчением и тут же насторожился, догадавшись, о ком идет речь.

      – Да, – сказал Ларт, будто отвечая на мои мысли. – Марран.

      И тут меня осенило: а я ведь его знал! Я делал первые шаги у Ларта на службе, когда этот нахальный и самоуверенный субъект был, помнится, его любимцем.

      – Марран, – тем же отрешенным голосом продолжал Ларт. – Маг милостью небесной. Со временем он перерос бы и Эста, да, возможно, и меня… Не успел. Поторопился предать нас обоих. Наказание справедливо.

      Он еще хотел что-то сказать, но тут снаружи послышались удивленные крики. Я поспешил выбраться на палубу.

      Был темный, беззвездный вечер, мы неслись на всех парусах, а над нами, чуть не задевая за снасти, кружилась белая птица. Птица хрипло кричала, попадая в мутный свет фонарей, а оказываясь в темноте, излучала собственное слабое свечение. Матросы толпились на палубе, задрав головы.

      Я быстро спустился в каюту:

      – Хозяин, к вам пришли.

      Как только Лартова голова показалась из дверного проема, птица камнем кинулась вниз и мертвой хваткой вцепилась колдуну в плечо. Ларт поморщился, а птица склонилась