Обладать. Антония Байетт

окружала увитая плющом каменная ограда пониже человеческого роста. Надгробный камень слегка покосился. Он был вытесан не из мрамора, а из местного известняка и заметно выщербился от солнца и дождей. Надпись – правда, немалое время тому назад – подновляли.

      Здесь покоятся бренные останки

      Кристабель Маделин Ла Мотт,

      старшей дочери Исидора Ла Мотта,

      историка,

      и его нежно любимой супруги

      Арабеллы Ла Мотт,

      единственной сестры Софии, леди Бейли,

      супруги сэра Джорджа Бейли из Сил-Корта,

      что в Круасане.

      Родилась 3 января 1825 года.

      Погребена 8 мая 1890 года.

      От земных невзгод

      Пусть найду приют

      Близ холма, где веет ветер,

      Облака плывут,

      Где несытыми устами

      Травы жадно пьют

      Тучную росу, дождь, ушедший в землю,

      И снега, что, воле свыше внемля,

      Образ влаги снова обретут.

      Каменный бордюр вокруг могильного холмика растрескался, из щелей торчали ползучие побеги пырея и колючей куманики. Траву на могиле подстригали, правда времени с тех пор прошло опять-таки немало. На могиле лежали останки большого, можно сказать, пышного букета; его проволочный, как у свадебных букетов, остов ржавел среди лохматых хризантем, гвоздик и иссохших до прожилок листьев давно увядших роз. Этот ворох перехватывала лента из зелёного атласа, вся в земле и потёках, а к ней была привязана карточка с едва различимым отпечатанным текстом:

      Кристабель —

      от женщин Таллахасси,

      твоих истинных почитательниц,

      хранящих о тебе неувядаемую память

      и продолжающих твоё дело.

      «Цел и поныне каменный мой труд»

      Мелюзина, XII, 325

      – Здесь побывала Леонора, – сказала Мод. – Летом. Когда сэр Джордж набросился на неё с ружьём.

      – Это, наверно, она тут боролась с травой, – предположил Роланд, ежась от сырости. Сердце у него защемило.

      – Видела бы она, как запустили кладбище, – заметила Мод. – То-то ужаснулась бы. Она в таком запустении ничего романтического не находит. А по-моему, так и должно быть. Медленный возврат к природному состоянию и небытию.

      – Это стихи Кристабель?

      – Да, она писала и такие вот непритязательные вещи. Видите – без подписи. На надгробии род занятий её отца упомянут, а про неё – ни слова.

      На миг Роланду стало стыдно за людскую несправедливость.

      – Запоминающиеся стихи, – сказал он робко. – Немного зловещие.

      – Как будто эти несытые уста трав поглощают саму Кристабель.

      – Так, наверно, и в самом деле произошло.

      Они посмотрели на траву. Увядшая трава полегла, слипшись от сырости.

      – Давайте поднимемся на холм, – сказала Мод. – Посмотрим на Сил-Корт хоть издали. Путь, которым, должно быть, часто ходила сама Кристабель: она была исправной