Дикий сад. Марк Миллз

был позаимствован из «Метаморфоз» Овидия: нимфа Дафна убегает от охваченного любовной лихорадкой Аполлона и просит отца превратить ее в лавровое дерево, что тот и делает. Миф как нельзя лучше подходящий для устройства сада – Искусство и Природа соединяются в фигуре Дафны. В документах говорилось, что барельеф с этой же самой сценой можно найти в гроте Дианы на вилле д’ Эсте в Тиволи. Но здесь, в мемориальном саду, миф получал дополнительное звучание, отражая историю Флоры, нимфы, также испытавшей метаморфозу из-за домогательств любвеобильного бога.

      Последнее наблюдение принадлежало Антонелле. В документах ни о чем таком не упоминалось, и в голову Адаму ничего подобного не приходило, что служило источником некоторого раздражения и злости на себя самого. Впрочем, досада, как он предполагал, вряд ли могла помешать использовать открытие Антонеллы в будущей курсовой как свое собственное.

      Она объяснила, как вода, вытекая из поддерживаемой Пенеем чаши, наполняет мраморный резервуар и изливается в небольшой круглый бассейн в каменном полу. Помещенный в центре углубления барельеф изображал обращенное к небу женское лицо, разверстый рот которого выполнял функцию сточного отверстия. Цветы в спутанных волосах указывали на то, что лик принадлежит именно Флоре. Вся эта композиция, безупречная и по исполнению, и по месту в общей планировке, полностью отвечала главной цели сада. Единственной фальшивой нотой был обломанный рог единорога, опустившегося на колени перед Аполлоном и склонившего голову к мраморной ванне. Вполне типичный мотив для сада того периода. Единорог, окунающий рог в воду, символизировал чистоту источника, питающего сад, а значит, любой мог зачерпнуть пригоршню воды и выпить ее, не опасаясь за свою жизнь. Однако в какой-то момент единорог утратил большую часть рога.

      Адам ощупал усеченный обрубок:

      – Жаль.

      – Да, жаль. Что за единорог без рога?

      – Белый конь?

      Антонелла улыбнулась:

      – Очень несчастный белый конь.

      Они вышли из грота и повернули на запад по тропинке, уходящей в вечнозеленый лес, плотно укрывающий стены долины. Деревья защищали от прямых лучей, тень дарила облегчение от зноя, и никто не спешил. Антонелла, как выяснилось, жила на другой стороне долины, в сельском доме, который снимала у своей бабушки. Летом там было восхитительно прохладно, а вот зимой жутко холодно, и, когда вода замерзала, девушка взяла за правило уезжать во Флоренцию, где у ее брата была квартира. Антонелла и Эдоардо были детьми единственной дочери синьоры Доччи, Катерины, женщины, которую профессор Леонард назвал «беспутной». Глядя на свою новую знакомую, уравновешенную и спокойную, Адам никак не мог согласиться с такой характеристикой.

      Антонелла объяснила, что ее родители развелись, что мать живет в Риме, а отец в Милане, где занимается каким-то бизнесом весьма сомнительного свойства, обещающим немыслимые дивиденды и неизменно наталкивающимся в последний момент на непреодолимые препятствия. Она рассказывала об этом с мягким юмором.

      Они уже миновали первую полянку с ее