Дикий сад. Марк Миллз

не прервались. Маурицио поступил так же. А моя мать взяла фамилию мужа – она Баллерини.

      – А вы?

      – Я – Воли. Антонелла Воли.

      Он коротко поклонился.

      – Адам Стрикленд.

      – Стрикленд, – повторила она. Получилось совсем не звучно.

      Адам оглянулся на табличку.

      – Это из-за Эмилио верхний этаж до сих пор закрыт?

      – Да.

      Так решил дедушка, пояснила Антонелла. Наследующий день после убийства Эмилио в Сан-Кассиано вошли союзники. Приехали солдаты. Виллу обыскали в расчете найти какие-нибудь оставленные немцами документы. Потом солдаты уехали. Дедушка распорядился собрать выброшенную на террасу мебель и отнести наверх. Потом сам закрыл и запер двери на лестничной клетке. Больше в те комнаты никто не входил. После его смерти все думали, что синьора Доччи откроет этаж – проветрить помещения, сделать ремонт. Но она сохранила заведенный порядок.

      На выходе из часовни Адам на мгновение задержался и еще раз прошелся взглядом по интерьеру. Если верить собранным в папке документам, где-то здесь, под каменным полом, лежали и останки Флоры Бонфадио, умершей лет четыреста назад.

      На террасе Мария застилала стол грубой белой скатертью. Антонелла, наклонившись, поцеловала ее в обе щеки, и Адам заметил, как потеплели у служанки глаза. Впрочем, она тут же посуровела, заметив в нерешительности топчущегося у двери Адама.

      – Вы должны остаться. Познакомитесь с моими дядей и тетей. И с кузинами.

      – Мне надо идти.

      Мария встретила это заявление с полным пониманием, и Адам предположил, что английский она знает лучше, чем склонна признавать.

      – Я настаиваю, – повторила Антонелла.

      Он остался на полчаса, но и этого времени вполне хватило, чтобы подпасть под добродушное очарование Маурицио и оценить лукавое остроумие его жены. Вместе они составляли приятную пару. Он – высокий, смуглый, хорошо одетый, представительный да еще с подернутыми сединой висками. Кьяра – красивая блондинка с острыми чертами и хрипловатым смехом, выдававшим ее пристрастие к сигаретам, которые она курила беспрестанно, одну за другой, к очевидному неодобрению детей, Родольфо и Лауры.

      Примечания

      1

      Их живопись слывет в высшей степени прекрасной (исп.).

      2

      Спасибо (ит.).