Плоды свободы. Людмила Астахова

Двадцать лет Эск ваш ищет-свищет, да только ничего покамест не нашел. Значит, не суждено ему. Видать, кто-то иной должен. Такой же, как мы. Полукровка неприкаянный. Вот так-то, сударь. Рубашечку сюда давайте, я постираю… Пора мне. Не начнут они без меня, нужна им Майрра Бино для этого… кво… ква… ну, как лягушка квакает, мудреное слово такое, все никак запомнить не могу! Чтоб, значицца, весь Комитет рядком сидел. Прощевайте, сударь. Что на ужин хотите? Я опосля сготовлю.

      – Спасибо, Майрра. Приготовьте что-нибудь на свой вкус. Я привычный и всеядный, хоть и граф.

      А еще Рамману требовалось срочно побыть в одиночестве и хорошенько подумать.

      Давным-давно отзвенел тот летний полдень, когда они с Брандом бродили по берегу Намы. Отец – затянутый в темный строгий сюртук, безупречный столичный франт, и сын – в точно таком же костюмчике, старательно копирующий походку и даже голос своего обожаемого родителя. Смотрелись они, должно быть, комично, но обоим было несказанно хорошо вдвоем.

      – Учись выделять из множества деталей главное, малыш. Это очень пригодится в жизни.

      – А как это делать?

      Бранд окинул надменным взором окрестности. Ни дать ни взять полководец, осматривающий поле боя.

      – Расскажите-ка мне, дитя мое, что вы видите на противоположном берегу реки.

      Рамман послушно выполнил указание. И вглядывался до рези в глазах.

      – Ну и?

      – Я вижу мокрый песок, потом кусты, за ними деревья разных пород, дорога, стадо коров.

      – Сколько коров?

      – Один, два… девять, отец.

      – Прекрасно. Еще что?

      Мальчик старательно посчитал все липы, все стога сена, заметил какие-то тряпки, висящие на кустах, и даже умудрился разглядеть сорочье гнездо на верхушке клена. Бранд кивал, постукивал тростью по голенищу сапога, нюхал табак, но сына не перебивал.

      – Только что же в увиденном главное?

      – Не знаю, – пожал плечами мальчуган.

      – Мы не видим нашего пастуха Круса, который должен быть рядом со стадом.

      – Ох, правда! А где же он?

      – Я полагаю, что в тех самых кустах волчеягодника, кои он почтил своими портками, – усмехнулся граф Никэйн. – Что означает…

      – Быть кому-то поротому за нерадивость.

      Отец ласково щелкнул ребенка по загорелому носику.

      – Почти верно. Вы очень умны и наблюдательны, дитя мое любимое, – сказал он, подхватил Раммана на руки и понес к поджидающей их коляске. – Главное, что сделает паршивцу Крусу вдова Мэсим, с чьей дочкой он сейчас отвлекается от коров? Но об этом тебе еще рано знать, детка.

      От графа Никэйна пахло вином и мамиными духами. А еще у него была шершавая теплая щека…

      Нынешний граф Янамари улыбнулся своим воспоминаниям. Он все-таки научился отделять главное от второстепенного, и сейчас ему во что бы то ни стало надо избежать когтей Хереварда. Это – важнее всего. Пусть будет Янамарская республика, которая даст отпор захватчикам из Синтафа. Это зачтется. А с Эском потом