Плацдарм. Игорь Недозор

он не дает хоронить тех убитых. Прямо-таки в ноги кидается.

      – Ну и не надо – нам меньше работы. Может, у них принято покойников бросать прямо где померли – почем знать? – буркнул лейтенант.

      – Да нет, – солдат выглядел сконфуженным. Он хочет, чтобы мы их взяли с собой.

      Человек вновь что-то залопотал, умоляюще прижимая руки к груди, а потом подбежал к склонившемуся над одним из раненных человеку с лентой, и потащил к покойникам, что-то втолковывая ему, и указывая в их сторону.

      Местный знахарь, остановившись у одного неподвижных тел, несколько секунд внимательно смотрел в их сторону, а потом подозвал капитана жестом.

      Пожав про себя плечами, Марков приблизился.

      Тогда тот опустился на колени, приложив ладони ко лбу жертвы разбойников, что-то пробормотал…

      И мертвец… зашевелился. Затем жалобно застонал, приподнялся – и ту же вновь замер, недвижим.

      Стоявший рядом Нухаев вздрогнул, и рука его сделала какое-то движение, как будто он хотел перекреститься.

      Но лейтенант не испугался (или, если уж по честному, почти не испугался).

      Во первых, покойники, как известно, оживать не могут, во вторых – он почти мгновенно догадался – в чем тут дело.

      Черт возьми, неплохо придумано! Вогнать в человека стрелу с парализующим снадобьем, а уж потом без помех скрутить и взять в плен. Тут ведь наверняка процветает работорговля, а значит, нет никакого резона убивать тех, кого можно выгодно продать… Странно, что у них на Земле до такого не додумались.

      Чтобы подтвердить догадку, он подобрал одну из валявшихся стрел.

      Древко было не круглым, как он ожидал, а аккуратно – без заноз и заусенцев, оструганным на восемь граней.

      Так и есть – недлинное тонкое жало костяного (хм) но острого наконечника, хранило в бороздках что-то похожее цветом и видом на битум.

      Навершие стрелы украшало деревянное утолщение, не дававшее ей, видимо, втыкаться глубоко в тело жертвы.

      Все продумано – если человек – это товар, то зачем его портить?. Да, гадость конечно – типичная феодальная дикость. Ну ничего – мы тут наведем порядок…

      Подумав так, он отправился туда где санинструктор хлопотал над раненными.

      Было их мало – два разбойника, поймавшие пули в ноги, ефрейтор Коркин, слабо стонущий из под скрывшей лицо повязки, да еще экипаж подбитого бронника.

      К счастью никого серьезно не обожгло. Только кисти рук и лица, опаленные брови, да краснота на спинах и шеях.

      Маскхалаты конечно к чертям – ну и черт с ними.

      Нет – рядового Смагина, кажется, зацепило всерьез.

      Он тихо шипел сквозь зубы, не в силах раздвинуть заплывшие красные веки с начисто сгоревшими ресницами. Вся верхняя часть лица приобрела цвет, неприятно напоминающий свежеободранную тушу. Из трещин лопнувшей кожи сочилась белесая сукровица. Кажется, Макеев поторопился сказать, что тяжелых у них нет.

      Как бы не пришлось отправлять парня на Землю.

      Повернувшись, капитан обнаружил, что к ним