Азартная игра. Дик Фрэнсис

весь этот день провести за работой в так называемой мастерской, которую она устроила в гостевой спальне нашего дома. Затворив за собой дверь, она тут же включала музыку, которую слушала через наушники, и принималась за полотно, и отвлечь ее от творчества мог разве что ядерный взрыв или землетрясение. Надо сказать, я удивился, что она подошла к телефону.

      – «Нэшнл» отменили, – сказал я.

      – Отменили?

      – Ну, не совсем, были разговоры, что, возможно, скачки перенесут на понедельник, но сегодня отменили.

      – Почему? – спросила она.

      – Там убили человека.

      – Нашли время, – заметила она, в голосе ее звучал смех.

      – Это был Геб, – сказал я.

      – Что – Геб? – Смех тотчас стих.

      – Это Геба убили.

      – О господи! – воскликнула она. – Но как?

      – Включи новости.

      – Послушай, Ник, – голос ее звучал встревоженно. – Ты сам-то как… в порядке?

      – В полном. Постараюсь как можно быстрей приехать домой.

      Затем я позвонил своему боссу – вернее, боссу Геба – предупредить, что в бизнесе, возможно, возникнут осложнения, но мне никто не ответил. Сообщений я решил не оставлять. Мне показалось, что голосовая почта – не лучший способ для передачи столь скверных новостей.

      Ну а затем снова направился на юг, и весь остаток пути снова думал о Гебе, и никак не мог понять, кому это понадобилось убивать его и за что. Вопросов много – ответов всего ничего.

      Во-первых, как убийца узнал, что Геб сегодня будет в Эйнтри?

      Может, он следовал за нами от самого Лондона, а потом высматривал на ипподроме?

      Был ли Геб его мишенью или же он с кем-то его спутал?

      И почему вообще понадобилось совершать убийство на глазах шестидесяти тысяч потенциальных свидетелей, когда проще и безопасней было бы заманить жертву в укромный темный уголок и прикончить ее там?

      Примерно то же самое я говорил и полицейскому инспектору, но он не узрел в случившемся ничего необычного. «Порой убийце легче затеряться в большой толпе, – ответил он. – К тому же многие склонны тешить свое «я», показать, что они способны совершить нечто подобное в публичном месте на глазах многих свидетелей».

      – Но в таком случае куда вероятнее, что убийцу мог бы кто-то узнать или, на худой конец, дать полиции точное его описание.

      – Вы будете удивлены, – заметил он. – Чем больше свидетелей, тем чаще разнятся описания. Люди видят вещи по-своему, и дело кончилось бы тем, что мы получили бы описание черного/белого мужчины с прямыми/кудрявыми волосами, четырьмя руками и двумя головами. Ведь все обычно смотрят на истекающую кровью жертву, а не на человека, совершившего преступление. И очень часто мы получаем замечательное описание трупа, а про убийцу – ровным счетом ничего.

      – Ну а камеры слежения? – спросил я.

      – Выяснилось, что то место под трибунами, где был застрелен мистер Ковак, не попадает в поле зрения ни одной из камер системы безопасности, установленных на ипподроме.