Ноев ковчег доктора Толмачёвой. Ирина Степановская

очень нравились Али...

      Все сидели как на похоронах. Выпивали не чокаясь, ели не улыбаясь. Мадам Гийяр сухо произнесла: «За ваши успехи!» И только Али продолжал глядеть на Таню, сияя своей невозможной улыбкой. Потом Таня даже стала нарочно присматриваться к нему – как интересно у него устроен рот, что губы почти не прикрывают белоснежные длинные зубы, – Но оказалось, что в обычных случаях рот у Али спокойно закрывался. Иногда африканец за работой свистел, и тогда его губы без усилий складывались в толстую трубочку, и лицо уже не казалось перерезанным пополам ослепительной белой полосой.

      ...На том дне рождения за кофе Таня решила познакомиться с мадам Гийяр поближе.

      – Куда вы ездите отдыхать летом?

      Таня была уверена, что грамматически построила фразу правильно, однако мадам уставилась на нее так, будто Таня спросила, любит ли та есть живых лягушек.

      – Зимой мы ездим навестить родственников, а летом – на море.

      – Вы ездите в Ниццу? В Канны?

      – Нет, – сухо пожевала губами мадам Гийяр. – В Каннах шумно и дорого, а в Ницце много американцев и русских. Мы отдыхаем ближе к Испании, в Лангедоке. Осенью – в Египте.

      – Вы любите путешествовать?

      – Нет, – помолчав, недовольно сказала мадам Гийяр. – Мы ездим отдыхать всегда в одно и то же место.

      «Вот они, миллионеры, – подумала Таня. – Зачем тогда иметь много денег, если ездить отдыхать всегда в одно и то же место?»

      Мадам Гийяр допила свой кофе и встала.

      – Приятного аппетита, я жду вас в лаборатории!

      Она ушла, а Таня подумала, что подарить имениннице какой-нибудь пустяковый сувенир никому и в голову не пришло.

      Вот тогда Татьяна и спросила:

      – А кто-нибудь знает, какое имя у мадам Гийяр?

      Все посмотрели на нее так, будто она спросила нечто неприличное. Даже Али перестал улыбаться и спрятал зубы. Больше Таня об имени своей начальницы никого не спрашивала.

* * *

      За соседним столом чихнула Камилла, и Таня очнулась от воспоминаний.

      «Неужели Али меня тогда нарочно подставил с этим угощением? – подумала она. – А что? Вполне может быть. Уж больно у него все-таки слащавая улыбка».

      Она задумалась. Работа не шла. На душе у Тани скребли кошки. Все-таки кто-то же залезает в ее компьютер? Скорей бы уж наступила хоть какая-то определенность. Долго эта мадам Гийяр будет ее мучить? Сказала бы «да» или «нет»! Тянут, тянут до последнего дня...

      Тане вдруг ужасно захотелось уйти, погулять по Парижу. В конце концов, она ни разу за два года не брала освобождения по болезни. Кое-как досидев в лаборатории до обеда, она вошла за перегородку.

      – Мадам Гийяр, простите, но я очень плохо себя чувствую. Можно мне сегодня уйти?

      – Конечно. – То ли серые, то ли зеленые глаза в легкой сетке морщин из-за стекол очков смотрели на нее как на подопытное животное. – Но что с вами, доктор Танья?

      – Мне кажется, у меня грипп.

      – У вас есть медицинская страховка?

      –