Обнесенные «ветром». Андрей Кивинов

посади этого архаровца в камеру, есть дело, поможешь.

      Петров вывел парня. Кивинов задумался. С моральной точки зрения метод Миши был несколько грубоват, но, с другой стороны, и парень, вроде, не ангел. В общем, сложный вопрос. Когда Петров вернулся, Кивинов спросил:

      – Ты у Аяврика в квартире был?

      – Конечно, сам и опечатал.

      – Есть там что-нибудь интересное?

      – Да что там может быть? Хуже, чем в курятнике – вонища да грязь одна.

      – Ключ у тебя?

      – В дежурку сдал, если из жилконторы не забрали, значит, там лежит.

      – Пошли в адрес, посмотрим еще разок.

      – Тебе что, делать нечего? Я лучше с грабителем закончу. Да и дождь начинается, брось ты.

      – Пойдем, пойдем, не ленись. Кабинет пока от никотина проветрится.

      Опера вышли на улицу.

      – Андрюха, ты думаешь, его скинули?

      – Не знаю, просто хочу квартиру посмотреть. – Зачем?

      – Миша, ты вот сейчас парня колол. Зачем?

      – Как зачем? Чтобы эпизодов больше не было, палок сразу сколько срубим.

      – Меня откровенно радует наша система. Ты недавно работаешь, а слово «палка» уже на первом месте. Это я не в укор тебе лично. Ведь люди приходят в милицию не для того, чтобы она срубила палку, а чтобы им помогли. Вся жизнь у нас какая-то палочная, и не только в ментовке. Может, мы и живем для палки? Родился, умер – поставьте галочку, мол, был такой-то, кто следующий?

      – Слушай, а если окажется, что Яковлева убили, мне что будет? Я же отказник печатал.

      – Что, что – выкинут из органов к черту. Да не бойся, шучу, и так работать некому. Получишь выговор, это мелочи, у меня уже штук пятнадцать-шестнадцать. А с Яковлевым разберемся, я тоже думаю, он сам упал. Ты с соседями не беседовал?

      – Нет, заяв много было. Труп оформил, и все. Может, участковый сходил?

      – Не смеши. Ему это надо? Сдох подопечный – меньше возни с проверками. Ну вот, доползли.

      Квартира Аяврика была опечатана. Миша сорвал свою печать, открыл дверь. Однокомнатное убожество. Великолепный проект, великолепное содержание. В советской стране не должно быть богатых. Ну-с, поглядим.

      Кивинов зашел на кухню – груда бутылок, сгнившее варево, стайка тараканов на косяке. Извините, ребята, за беспокойство, но хозяин вас баловал, ну-ка кыш!

      Бутылочек не сдавал, значит, было на что жить. Так, а что у нас на лоджии? Вот скамеечка. Удобно: встал – и прыг. «Как безмерно оно, притяженье земли», кажется, так Лещенко пел. Только зачем тут скамеечка с кухни, когда рядом ящик стоит? Встал бы на него. Ну, а что в комнате? Мебель типично советская – стол и тахта. Все. Прекрасно. Советскому человеку роскошь ни к чему. Соль рассыпана, солонка на полу, как будто случайно. Что ей тут солили, непонятно. Стол, что ли, пустой? Нет, Аяврика пришили не профессионалы, и это радует. Скамеечку подставили – сам, мол, принес, соль рассыпали, чтобы собачка не унюхала лишнего. Дураки. Докуда вас собака в городе приведет? Правильно, до ближайшей остановки, где нагадит и облает прохожих.

      Хорошо хоть сдуру письмо предсмертное не оставили, как в книжках: