Возвращение в Сокольники. Фридрих Незнанский

если хотите. Поэтому я свой гражданский долг перед вами даже перевыполнил.

      – И последний вопрос. В чем была его вина?

      – Вы меня, что ли, спрашиваете?

      – Вас, естественно.

      – Я не знаю, почему его убили!

      – Я не об этой вине. Я о той, после которой в редакции с ним кое-кто вообще перестал здороваться.

      – Да он просто украл кое-какие бумаги у одного из наших сотрудников! Но ведь есть все-таки свои приличия. Если ты журналист – пожалуйста: укради у свидетеля, у… у работника прокуратуры, в конце концов, но не у своего!

      – А я догадываюсь у кого, – сказал вдруг Турецкий. – Я знаю, у кого украл он эти бумаги. Хотите назову вам имя?

      – Да, вы угадали, все было именно так, – сказал Смашнов. – Но поверьте, что все это была чепуха, никто этим не занимался вплотную… И к тому же там не было и не могло быть никакого компромата ни на кого…

      – У нас есть другие сведения. Я видел эти бумаги.

      Смашнов на секунду замолчал.

      – Какие бумаги? – чуть заикаясь, спросил он. – Этого не может быть!

      – Поэтому я и пришел теперь к вам, Алексей Робертович. Дело в том, что у меня есть папка. Одна забавная папочка. И в ней документы…

      Уходя, Турецкий обернулся. Смашнов с каким-то почти суеверным страхом смотрел ему вслед…

      – Кап! – сказал Турецкий и по-мальчишечьи подмигнул редактору Смашнову.

      Тот, естественно, ничего не понял. Да и не должен был понять. Для этого ему надо было прежде всего перестать бояться. Всего. Но, главным образом, крупных неприятностей от начальства и хозяев газеты.

      Нет, совсем не дурак Остапенко, которому не нужна газета, с которой, по убеждению Смашнова, тот и не потянул бы. Еще как потянул! Раньше им нужны были деньги. Теперь уже – власть. А для этого – средства информации. Даже ежу понятно! Вот так: кап! Кап!… А капля за каплей, известно, камень точит…

      В кабинете, куда к концу дня вернулся Турецкий, надрывался городской телефон. Ну да, конечно, все правильно, ведь, уходя, «важняк» на всякий случай отключил свой «мобильник» – обязательно станут звонить, надоедать вопросами и советами, выяснять, где ты и чем занят. А поездка в «Московский наблюдатель» должна была оказаться обязательно неожиданной. Что и было сделано.

      Он снял трубку.

      – Турецкий у аппарата, – мрачно провозгласил.

      – Саня, ну черт бы тебя побрал! – закричал Грязнов. – Где ты шляешься целый день? Звоню, звоню… Зачем «мобилу» вырубил?

      – Затем, чтоб ты потом спрашивал: «Зачем?» Какие дела?

      – Да нет особых, точнее, не так чтоб очень… Просто хотел уточнить.

      – Ну так и уточняй!

      – В пятницу встретимся. Я уже практически всех обзвонил. Во второй половине дня. У меня дома, разумеется.

      – А все – это кто?

      – Да ты их знаешь… Ты лучше ответь, где был?

      – Слава, ты мне что – начальник?

      – Но ведь Костя же сказал…

      – А мы с тобой, что же, постоянно его слушались, да? Или иногда все-таки поступали по-своему?

      – Должен