Тусовка на острове Скелета. Валерий Гусев

Папа не торопился раскрывать эту тайну. Но мы все-таки поймали его на берегу, когда он сидел на перевернутой лодке, курил и тоскливо смотрел в небо – ждал вертолет. Алешка сел с ним рядом, вздохнул, положил ему руку на плечо.

      – Ничего, пап, – сказал он, – нам и без телевизора хорошо.

      – Без собаки плохо, – улыбнулся папа. – Не подлизывайся, ничего тебе не расскажу. Потому что сам не все знаю.

      – А ты расскажи, что знаешь.

      У наших ног тихо плескались маленькие волны, набегая на песок и оставляя на нем мелкую белоснежную пену. И так повторялось, наверное, уже миллиард лет. А может, и больше. Кто их считал?

      В небе над океаном курчавились облака, между ними сияло и жарило солнце, а чуть пониже летали чайки и щебетали морские ласточки. Довольно прожорливые существа, кстати.

      Папа отнял от глаз бинокль, положил его рядом, на днище лодки.

      – Да что тут рассказывать? История какая-то непонятная… Иван Васильевич Чижов по профессии – биолог, по призванию – коллекционер. Его знаменитой коллекции положил начало еще прадед Чижова. Этой коллекции завидуют все музеи мира.

      – Чего это они? – спросил Алешка с интересом.

      – А потому, – объяснил папа, – что коллекция у него не простая, а именная.

      – Это как? Имени кого-нибудь?

      – Не совсем… Вот лежит, например, в витрине музея какой-нибудь глиняный черепок, и написано: «Фрагмент горшка IX века».

      – Понял, – сказал поспешно Алешка. – А у Вани написано: «Фрагмент ночного горшка имени Наполеона».

      Папа рассмеялся. Но поправил:

      – «Из этого черепка лакала молоко любимая кошка Льва Толстого». Теперь ясно?

      – Ясно.

      – И вот вся его коллекция такая…

      – Кошачьи черепки? – разочаровался Алешка. – Да их на любой помойке…

      – Не черепки, – прервал его папа. – Я не очень хорошо знаю его коллекцию, но помню, что она содержала, например, саблю Дениса Давыдова, единственный орден русского богатыря Ивана Поддубного, письма Чехова, велосипед Льва Толстого, подковы с копыт коня Дмитрия Пожарского, бальную книжку жены Пушкина…

      – Интересно! – воскликнул Алешка. – Она что, на бал ездила книжки читать?

      Алешка фыркнул, а папа хмыкнул:

      – Темный ты человек, Алексей. Бальная книжка – это записная книжка. Дама на балу записывала туда все приглашения кавалеров на танцы. Кому – кадриль, кому – мазурку, кому – полонез. Это понятно?

      – Понятно. Чтобы не перепутать. А то все королевы… то есть кавалеры на дуэлях передерутся.

      – Примерно так.

      – Пап, – спросил я, – а как же эта книжка сохранилась? За столько лет.

      – Интересный вопрос. Дело в том, что странички в такой книжке были не бумажные, а из тоненьких пластинок слоновой кости.

      – Здорово! – сказал Алешка. – Вот куда все слоны подевались!

      – Записи в книжке делали специальным карандашиком, а после бала их стирали. И книжка была готова к новому балу, к новым записям… Но мы отвлеклись. Коллекция Ивана Чижова была бесценной. И на нее зарились не только музеи, но и другие коллекционеры. Особенно, как мне помнится,