Дикое поле. Александр Прозоров

видя перед собой не человека или красивое тело, а всего лишь возможного соглядатая.

      – Тайна… Тайна погибели московской проста, как батон за тринадцать копеек. На Россию нужно ходить набегами. Два раза в год, лет десять подряд, без передышек и послаблений. Один раз – ранней весной, во время посевной, чтобы не дать посадить хлеб. Второй раз – осенью, во время уборочной, чтобы не дать собрать то, что посадить-таки удалось. И на следующий год точно так же, и на следующий. В первый год, может, голода и не начнется. Но на второй или третий – наверняка. К четвертому-пятому русские начнут пухнуть и дохнуть, станут сами выбегать навстречу татарским коням и проситься в рабство. К десятому году они просто вымрут. Мы приедем туда теплой весной, пустим коней пастись на заросших травой пустых городских улицах, выберем себе лучшие дворцы и просто останемся там жить.

      Англичанин громко сглотнул и принялся жадно пожирать яблоки, словно голод уже наступил. Мурза задумчиво сунул в рот уголок письма и заелозил им между зубами. Покачал головой:

      – Ранней весной, после стаивания снега, земля сырая, размокшая. Войску по степи не пройти, завязнет. Осенью, после летнего жара, трава пересыхает, горит, как порох, коням есть нечего.

      – А кто говорил, что будет легко? – рыкнул русский. – Для того армия и придумана, чтобы делать то, что нужно, а не то, что проще. Командир прикажет – и зимой, через снежную степь должны пойти.

      – Лошади перемрут…

      – С собой припас возьмите. Готовиться к походу нужно, а не просто так вперед чесать! – Гость внезапно остыл и махнул рукой: – Чего я тут распинаюсь? С Девлет-Гиреем говорить нужно, вам-то что…

      – Вымотают такие походы конницу… – Мурза, спохватившись, сунул письмо за пазуху. – Каждый год по два раза, да в самое плохое время.

      – Так воевать-то им не придется! – хлопнул ладонью по столу русский. – Никаких великих сражений и кровавых побед! По землям, главное, рассыпаться, рубить тех, кто зазевался, разгонять по лесам, кто удрать успеет. Не дать мужикам к сохе встать. Пусть по схронам и лесам посевную пересиживают. А коли еще и добычу татары прихватят – так то и лучше.

      – Ну, полон какой-никакой всегда попадется, – кивнул мурза. – Найдут чего пригнать. Но вот время… – Он мотнул головой. – Ладно, тут подумать нужно, так сразу и не решишь. Послезавтра сюда приходите. Как разгрузку закончите и неф на якорную стоянку уведете, тогда, милостью Аллаха, может, поймем, как с вами поступить следует.

      – Благодарю вас, Кароки-мурза, – поднявшись, поклонился купец.

      Русский просто выпрямился, прихватив с собой яблоко, и покровительственно кивнул:

      – Значит, до послезавтра?

      – Да, – устало кивнул хозяин дома в ответ на грубость гостя. – До послезавтра.

      Когда странные визитеры ушли, мурза налил себе из кувшина холодного кофе, выпил небольшую чашечку, затем вышел на балкон:

      – Фейха! Коврик постели…

      К тому времени, когда он неспешно спустился вниз, толстый войлочный коврик уже лежал неподалеку от того места,