В голове Ивана Шарыпова. Максим Сергеевич Лиепкайс

описуемо прекрасны, что даже на каком-нибудь заурядном натюрморте смотрелись бы вполне гармонично и возвышенно. Правда, в один момент их снесло на пол, возникшей на горизонте волной, в виде растрёпанного с просони Ивана Шарыпова, вставшего с постели и небрежно задевшего письменный стол своей широкой ногой.

      Овальные фруктики вывалились из миски и понуро начали падать на пол, как группа «болванчиков» гуляющих по краю крыши и случайно соскочивших вниз! Шарыпов чуть не свалился и сам, почти наступив на яблоко, как на мину. «Чёртовы яблоки!» – крикнул он, после чего недовольно принялся их собирать. Иван Сергеевич никогда их не любил и не жаловал, он предпочитал ягоды по типу черешни или клубники, а фрукты были вне зоны его предпочтений. Но его девушка, уже почти невеста, Машенька считала своим женским долгом раз в неделю заезжать к Шарыпову и одаривать его пищей и сладостями.

      Приезда Маши он ждал и сегодня. Но его волновала не провизия, которую она привезёт с вероятностью в двести процентов, а серьёзный разговор, подготовленный Шарыповым лично. Глуховская должна была приехать ближе к вечеру, для неё данное обозначение времени варьировалось где – то между 19: 00 и 21: 30. У Ивана до встречи со своей суженой оставалась ещё куча планов, которые он собирался своевременно исполнить.

      Помыться, желательно полностью с мочалкой, шампунями и всякими разнообразными гелями для волос и тела, но что более важно: побриться! За последнюю неделю Шарыпов серьёзно зарос. Колючие волосы обрамляли его круглое пропорциональное лицо от одного виска до другого, они оккупировали его подбородок и местность над губами и вокруг них. Нужно было перекусить, пускай последнее время Иван Сергеевич ел совсем немного, голод его почему – то не брал, но меньше всего он хотел портить свой желудок, поэтому собирался поесть, даже превозмогая своё нежелание. Ну, и, пожалуй, самое главное в его сегодняшнем дне была работа, которая кололась, не менее остро, чем его борода. Шарыпову подолгу службы нужно было написать статью о плюсах создания госсовета и о том, насколько же лучше заживёт народ с его появлением!

      К 40 годам Иван Шарыпов, наконец, понял, что юношеские мечты по большой карьере и идеализированному жизненному пути, практически, всегда меркнут перед суровой реальностью. Он мог бы стать хорошим пишущим журналистом, появлявшемся на полосах журналов об искусстве, но не срослось и ему приходилось писать о политике, основываясь не на своих мыслях, а на белом полном денег конверте с техническим заданием, которое он беспрекословно выполнял. Из-за этого Иван Сергеевич иногда просыпался посреди ночи в холодном струящимся поту в своём фиолетовом халате укутанный в махровое одеяло и как будто бы в пьяном бреду тараторил: «я сволочь, сволочь, сволочь…!» Но потом осознавал, что порядочный человек денег не зарабатывает, а нативный сволочизм лучше всякого автомата с купюрами!

      В те моменты, когда он чувствовал себя нехорошо морально, то есть когда внутри всё как будто бы чернело и усыхало, и он становился похожим на засохший цветок, его спасало его немногочисленное, но близкое окружение. Мама Елена Петровна Шарыпова часто звонила ему и с неподдельной материнской любовью начинала засыпать его красочными комплиментами, говоря, что он и прекрасно пишет, и интересно, и лапидарно, и, что вообще он весь такой правдоруб! На это Шарыпов отвечал только: «да, да, да, мамочка…Конечно! И я тебя люблю». А затем начинал истерично смеяться в глубине своей душонки, когда разговор с мамой заканчивался. Поддерживала его и Маша, которая говорила, что он зарабатывает для своей семьи, что у него есть любимая невеста, мама и папа, а то, что думают остальные лишь бред и их собственное никому неинтересное мнение.

      В какой – то момент Иван осознал и то, что мнение его невесты и мамы тоже в определённой степени является их собственным и никому неинтересным бредом. Подходя к середине жизни, он почему – то был уверен, что умрёт именно в 80, Шарыпов начал находить своё настоящее я. Психология утверждает, что не найдя своё истинное эго, человек может пребывать в состоянии стагнации и, что ещё хуже быть нарциссом. Шарыпов, пускай, и был человеком эгоистичным, но он никогда не был самолюбив. Он презирал свою работу, свою сущность и свою падкость на лёгкие деньги.

      Лучшее лечение от такого состояния – алкоголь. Машенька и Иван встречались уже очень долго, но всё ещё не жили вместе. Глуховская, будучи хорошо воспитанной девушкой, была уверена, что совместная жизнь должна начинаться только после свадьбы, поэтому и пыталась форсировать события и уже чуть ли ни сейчас собиралась накинуть на себя белое платье с фатой. Такие вот отношения на расстоянии, при этом редкие встречи, давали Шарыпову возможность использовать подобной метод лечения от хандры довольно часто. Водка, виски, коньяк, вино и даже мартини – он многое попробовал из данного репертуара и всё же решил остановиться на виски. Желательно шотландском!

      Когда сорокаградусный спирт создавал реакции с его горячей текущей по венкам кровью, Ивану Сергеевичу становилось хорошо: вот он уже и не последняя сволочь на свете, и время летит куда быстрее в таком состоянии, и даже жить совершенно не скучно! Утро, монотонная работа, Машенька. Утро, монотонная работа, скучный сериал по телевизору. Утро, монотонная работа, бессонница. График Шарыпова был похож на