Невеста смерти. Елена Усачева

когда всю ночь их трясли пограничники – сначала наши, потом эстонские, – впору впадать в спячку.

      Или она отсыпается в комнате у мальчишек?

      Полина, всю свою страшную пробежку мечтавшая, как придет к себе, как закутается с головой в одеяло, повернулась к двери. Мечты мечтами, но одна в комнате она не останется. А ну как местное привидение нападает на одиноких испуганных девочек? Идет на страх? Нет, бояться лучше дружным коллективом.

      Полина шагнула из комнаты и чуть не заорала. В конце коридора высилась белесая громадина. Она покачивалась и вздыхала.

      – Зернова, молчать! – приказала фигура голосом Ромки Разоренова. Из белой простыни показалась лохматая голова, она строго кивнула и снова спряталась в ткани.

      Ну конечно, мальчишки как всегда развлекаются.

      – Где наши? – шепотом спросила Полина.

      Из-под простыни вынырнула рука, палец показал в сторону комнаты напротив лестницы.

      Полина на цыпочках перебежала коридор и вместе с «привидением» Ромкой приникла к двери.

      Сначала было слышно короткое хихиканье, а потом голос Макс Макса прикрикнул:

      – Вы слушать будете? Хорош ржать!

      – Это он про девушку с белым лицом рассказывает, – зашептал Ромка. Полина угукнула, уточнять подробности не хотелось.

      – Когда молодой пастор утром пришел в церковь, то увидел там гроб, а в нем девушку, что он вчера венчал. Девушка была совершенно белая и улыбалась. Пастор созвал совет общины, и решено было похоронить неизвестную за счет деревни. После отпевания четверо добровольцев отнесли гроб на кладбище и закопали. А через неделю пастор почувствовал себя плохо. Заболели и четверо добровольцев. В предсмертном бреду пастор понял, кто к нему приходил. Это была сама СМЕРТЬ!

      Последнее слово Макс Макс выкрикнул. Грохнула мебель, раздались крики.

      – Дурак! – верещала Олёнка.

      – А-а-а! – голосила Танька Кудряшова, но в этом крике было больше смеха, чем страха.

      – Ну и ладно, – твердила Машка Кузькина.

      – Вот уроды! – говорил Альберт Хазатов, похожий на цыгана.

      А Ленка Богданова вздыхала. Свои эмоции она выражала только так.

      Ромка толкнул дверь, вваливаясь в номер. После темного коридора свет резанул по глазам, и тут же погас. Крики заметались в узком пространстве. Полина тупо стояла на пороге, а перед глазами, как застывший кадр кино, стояла на мгновение увиденная картинка. На столе сидит долговязый кривозубый Макс Макс, во весь рот хохочет, машинально расправляя и ловя йо-йо – с ним он последнее время не расстается. Длинноволосая Танька, после диснеевского мультика прозванная Рапунцель, широко распахнула глаза и то ли пытается засмеяться, то ли – испугаться. Смуглая Кузькина ухмыляется – Машке вечно все нипочем. И только Ленка в панике заваливается за кровать – у Богдановой хорошая реакция, недаром стрельбой занимается. Хазатов зло скалится. Чужой страх его только веселит.

      – У-у-у-у! – подвывал Ромка, носясь по комнате и разбрасывая