Проклятый дар. Татьяна Корсакова

Старуха раздраженно взмахнула рукой. – Нельзя тебе тут. Хорошо бы и сегодня ушла, да поздно уже, по свету не доберешься, а на ночь я тебя одну не отпущу.

      – Но как же? – Ася уже собралась протестовать, просить хозяйку, чтобы позволила остаться хотя бы до тех пор, пока Алексей не придет в себя. – Я же помочь хочу…

      – У тебя мать есть? – вдруг спросила старуха.

      – Есть, но я не понимаю…

      – А вот и плохо, что не понимаешь! О матери подумай, бесстыдница! Она знает, куда ты подевалась?

      – Нет, но я же…

      – А те ироды, что с собаками, они просто так болото тревожили?!

      – Фашисты?! Нет, фашисты вон за ним вышли. – Ася кивнула на летчика. – Его самолет над болотом сбили, он, наверное, к вашим товарищам летел с важным донесением.

      Донесение и в самом деле было, лежало вместе с документами, но Ася читать его не стала, понимала, что не ее ума это дело.

      – К каким это моим товарищам? – Старуха перестала жевать, а змея потянулась к Асе.

      – К партизанам, – сказала девушка, испуганно косясь на треугольную голову, покачивающуюся всего в нескольких сантиметрах от ее лица. – Они же где-то здесь прячутся, на острове?

      – Нет тут никого. – Старуха покачала головой. – Одна я живу. Почти одна, – добавила с какой-то непонятной тоской в голосе. – Мне и фашисты, и партизаны твои без надобности, у меня своих забот хватает. Ясно?

      Ася не понимала, какие заботы могут быть важнее борьбы с врагом. Но под немигающим змеиным взглядом покорно кивнула.

      – На лавке постелю, – сказала хозяйка безо всякого перехода. – Дверь на замок запру, и чтобы без меня из хаты до утра не выходила. Чего глядишь? Вот чаю из лесных трав попей. Может, ума прибавится.

      Чай из лесных трав был вкусный, Ася угадала только землянику, а все остальное, как ни старалась, не определила. Да и зачем? Главное, что вкусно, гораздо вкуснее того прогорклого, похожего на труху чая, что мамка выменивала в райцентре на яйца.

      Наступление вечера Ася проморгала. Вот, кажется, села есть еще при свете солнышка, а сейчас уже темно совсем, на столе свеча горит, а сама она уже не за столом, а на лавке, и голове неловко от того, что под ней что-то колкое.

      – Видно, притомилась ты за день, девка, – послышался из темноты голос старухи. – Уснула прямо за столом.

      Ася приподняла голову, пытаясь в сплетении теней рассмотреть хоть что-нибудь, но так ничего и не разобрала. Вот странно: голос есть, а хозяйки не видно. Наверное, она уже на печи.

      – Да ты спи, спи. Чего подхватилась-то? С товарищем твоим все в порядке, я проверяла. Бредил только, все про донесение какое-то твердил, что передать нужно срочно… Кому передать?.. Куда?.. Гляди, прям как ты – неугомонный! С того света, почитай, вытащили, а ему неймется! Спи, говорю! Вставать завтра рано…

      Да, завтра вставать рано, мамка, наверное, уже все глаза выплакала… Мысль эта была какой-то вялой и совсем нетревожной. О маме Ася обычно всегда беспокоилась, а сейчас вот получилось как-то не по-настоящему. И про донесение,