Балканский синдром. Чингиз Абдуллаев

Красивая молодая женщина, мать у нее итальянка. Должен сказать, что она как раз не вызывает у меня особых подозрений. В отличие от Даниэлы это хрупкая, очень изящная женщина, хотя ей уже тридцать пять, и она не смогла бы справиться с Баштичем, в этом я как раз уверен, так же, как уверен, что она не входила в апартаменты вице-премьера. Мы проверили все отпечатки пальцев, кроме отпечатков самого Баштича, нашли отпечатки его сына, в том числе и на портмоне вице-премьера, отпечатки госпожи Даниэлы Милованович и Драгана Петковича. Были даже отпечатки врача, который первым осмотрел тело погибшего. Других отпечатков не было, что тоже вызвало у меня обоснованные подозрения. Ведь сразу после обнаружения трупа к Баштичу входили оба охранника – Николич и Недич, но их отпечатков мы там не нашли.

      – Получается, что Недича в комнате не было?

      – Или он профессионально сработал, не оставив своих отпечатков, – предположил следователь.

      – Возможно, – задумчиво согласился Дронго. – В таком случае получается, что, кроме Николича, никаких других подозреваемых просто не существует. Ведь есть пленка, которую исследовали ваши специалисты.

      – Да, конечно, но есть такое понятие, как косвенные улики.

      – На их основании нельзя обвинить человека, а вашей группе не удалось найти более конкретного подозреваемого, – безжалостно заключил Дронго.

      – Недича выпустили, разрабатывать Зорана Баштича не позволили, а с женщинами мы вообще говорили только по два раза, – разозлился следователь. – Что вы хотите? У меня было не так много времени.

      – Тогда зачем вы обвинили Николича, если у вас не было никаких оснований для этого?

      – Он отлучился со своего места. Значит, в любом случае нарушил дисциплинарный устав.

      – Но это не уголовное преступление. Получается, что для достижения результата вы обвинили невиновного человека.

      – Нам не дали нормально работать, – упрямо повторил Бачанович.

      Дронго подумал, что иногда встречал в своей жизни таких амбициозных и упрямых людей, которые настаивали на своей версии, упрямо отвергая любые сомнения и другие версии. Самолюбивый следователь понимал, насколько оглушительной оказалась его неудача, когда выяснилась полная непричастность Николича к этому преступлению.

      – Вы хотели каким-то образом выжать из Николича нужные показания либо на его коллегу, либо на кого-то другого? – спросил Дронго.

      Следователь нахмурился. Затем решительно поднялся.

      – Я хотел с вами встретиться и рассказать обо всем. Вот номера моих телефонов. Первый выписан на имя подруги моей жены, и о нем никто не знает. Можете звонить в любое время суток.

      – Спасибо. – Дронго взял бумагу с номерами телефонов, посмотрел на них и вернул листок следователю.

      – Вы уже запомнили? – усмехнулся Бачанович. – Или это трюк специально, чтобы отвязаться от меня?

      Дронго, спокойно глядя на него, продиктовал оба номера.

      – Похоже,