Балканский синдром. Чингиз Абдуллаев

сразу сказал, что расследование достаточно сложное и запутанное.

      – Дело даже не в том, что убийца применил какой-то непонятный трюк, позволивший ему остаться незамеченным. Самое важное – это ваши выводы. Вы должны понять, насколько сложная обстановка в Сербии, после того как мы нашли и выдали генерала Радко Младича. Наши оппоненты до сих пор считают его сербским героем. И в такой обстановке резко ухудшить наши отношения с Хорватией мы просто не имеем права.

      – Вы говорите о возможном участии в этом преступлении Зорана Баштича? – спросил Дронго.

      Орлич даже не успел перевести. И Вукославлевич не успел ничего сказать. Прокурор сразу все понял.

      – Вы успели узнать достаточно много, – сказал он. – Если Зоран виноват, он должен ответить. Если не виноват, мы выдадим ему зарубежный паспорт и позволим уехать. Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. У него двойное гражданство – сербское и хорватское, и официальный Загреб уже обратился к нам с запросом, на каком основании мы не выпускаем из страны их гражданина?

      – Я вас понимаю, – кивнул Дронго, – но мне нужна будет ваша помощь.

      – В чем конкретно?

      – Получить все материалы расследования и встретиться с бывшим руководителем следственной группы.

      – Материалы можете получить в любое время, – согласился генеральный прокурор, – любую помощь в переводе мы вам тоже окажем. С бывшим руководителем следственной группы тоже организуем встречу. К сожалению, он не выдержал давления, которое на него оказывалось со всех сторон в процессе этого расследования, сорвался на истерику, стал придумывать ненужные заговоры, считал, что прокурорский надзор ему только мешает. А в результате за целый месяц арестовал только двоих охранников, которые оказались абсолютно не причастны к этому преступлению. Разумеется, нам пришлось с ним расстаться. Я распоряжусь, чтобы вы с ним встретились, если хотите.

      – Обязательно. И с остальными свидетелями.

      – Это мы вам обеспечим. Какие еще просьбы?

      – Первая и самая главная – встреча с Зораном Баштичем.

      Наступило неловкое молчание.

      – Если он захочет с вами разговаривать, – наконец сказал прокурор, – у него сейчас вполне объяснимая депрессия в связи со смертью отца. К тому же он считает несправедливой задержку с выдачей ему паспорта и отказывается общаться с нашими представителями.

      – Мне эта встреча нужна для расследования преступления, из-за которого я согласился прилететь в Белград.

      – Понимаю. Но ничего гарантировать не могу. Давайте подумаем о завтрашнем дне, – предложил генеральный прокурор, – и учтите, что вам придется его уговаривать самому. Здесь мы вам помочь не можем.

      – Я понимаю, но встреча чрезвычайно важна, – упрямо повторил Дронго.

      – Хорошо. – Прокурор посмотрел на Вукославлевича, и тот как-то неопределенно кивнул.

      Они поговорили еще несколько минут, после чего встреча завершилась.