Старая сказка. Павел Комарницкий

можно взять и лечь в постель…

      – Девушка, ну зачем вам за мной шпионить? Я уже сказал – вешь не продажная…

      – Да ладно, ладно. Не хотите, как хотите. Но не ночевать же вам на улице из-за несостоявшейся сделки?

      Да, тут она нанесла Ивану мощный контрудар. И нечем ответить. Ночевать, конечно, можно и на этой вот лавке…

      – Да, ночевать, конечно, можно и на этой вот лавке, но смысл? Даже если вы решили уехать, первый поезд будет только завтра после обеда.

      Она решительно встала, ухватив его за рукав. Вырываться было бы очень глупо.

      – Идемте, тут недалеко. Будете спать в тепле и уюте. Со своей стороны я обещаю, что не буду пытаться обесчестить и лишить невинности товарища старшего сержанта. Зато у нас дома есть вкусный куриный суп.

      Иван почувствовал раздражение. Куриный суп… Тут вся страна на карточках сидит, а у нее, видите ли, куриный суп…

      Лазурные глаза серьезны донельзя.

      – Понимаю ваше раздражение, товарищ старший сержант. Пока вся страна, как один человек, сидит на карточках… Но что делать, если она уже погибла?

      – Кто? – тупо спросил Иван вдруг севшим голосом. Как ноет сердце…

      – Курица, кто же еще. Соглашайтесь, уважаемый Иван Семенович…

      – Знаете что, мадам, катитесь вы колбасой!

      Она отдернула руку, как от удара плетью. Прекрасные лазурные глаза налились жестким светом.

      – Это ваше последнее слово?

      – Могу добавить, если тебе недостаточно – окончательно взъярился Иван, отрезая себе всякие пути к отступлению. Как ноет сердце… – Катись, сказал!

      – Хам!!!

      Словно в лоб Ивану влепили пулю из «парабеллума». Мир вокруг завертелся и погас.

* * *

      Иван очнулся сразу, как вынырнул из воды. Он сидел в мягком кожаном кресле, запрокинув голову на высокую спинку.

      – Как ваше самочувствие, дорогой Иван Семенович? – сочувственно спросил мягкий мужской баритон.

      Иван повернул голову. Справа от него стоял парень, по виду лет восемнадцати-девятнадцати, не больше. Тонкое, точеное лицо, словно вылепленное из алебастра. Кожа, как у девушки… Сопляк, маменькин сынок, не нюхавший фронта. Даром что накачан.

      – Не надо. Не надо начинать с оскорблений. Вам еще никто ничего плохого не сделал – вмешался другой голос, женский.

      Тут Иван заметил и другую фигуру. И онемел.

      Перед ним сидела женщина. Нет, нет, не просто женщина – дама столь ослепительной красоты, что выразить словами было просто невозможно. Если и существует в мире абсолютная красота, то вот она – вихрем пронеслось в голове у Ивана.

      И тут его как поленом по голове. Постой-постой…

      Он не произнес ни слова. Он не издал ни звука. Как она узнала?

      Он вдруг вспомнил разговор на лавочке с этой… прекрасной сукой. Да, да, точно – она же слово в слово повторяла мысли, звучавшие у него в голове, будто издевалась. Ну и ну…

      Изумрудные глаза прекрасной дамы смотрят спокойно и мудро.

      – Верно. Мы умеем читать мысли.

      «Кто