Под девятой сосной в чистом поле. Валерий Гусев

отозвался на великую новость Посошок, шмыгнув курносым носом. – Дурного человека хорошая собака за версту чует.

      – А вас собаки не кусают?

      – Не, они меня, наоборот, за версту огибают.

      Алешка не стал спорить. Он и сам бы этого Посошка за версту обогнул – такой от него шел густой винный дух.

      – А еще чего?

      – Церковь обокрали.

      Посошок подскочил:

      – Да ну! И много добра взяли?

      – Подсвечники всякие. Книги старинные. А главное – икону чудотворную. Вот как у вас. Можно посмотреть?

      – А ты чего, верующий? – насторожился Посошок.

      Алешка подумал и ответил загадочно:

      – Сочувствующий.

      – Это как? – не понял Посошок.

      – Это – в душе.

      – А… Ну тогда гляди. На тубаретку залазь. Да смотри свечку не сковырни.

      Алешка придвинул «тубаретку», на ходу подивившись ее красоте: прямо как из музея старинного быта – резное чудо.

      Взяв в руки иконку, он сразу понял, что это не та, не подлинная. Настоящая была написана на древней дощечке, а эта – на простом кусочке картона. Но все равно: очень красиво и похоже на оригинал.

      – Здорово, – сказал Алешка. – Это вы сами, дядя Посошок, рисовали?

      – Меня Егорыч зовут, – проворчал Посошок. – А Посошком дураки дразнят.

      – Я не знал, – сказал Алешка. – Больше не буду. Я не дурак.

      – Откуда я знаю, – не поверил Посошок. Почесал лохматый затылок. – А образ… Не, образ не я писал. Мне такое не дано. Я по плотницкой работе специалист. Ну и столярничаю иногда. Когда выпить нечего. Вон, тубарет видал? Моя работа, под ней подпишусь. А икону – не, не я писал. Художник Поля.

      – Художница? – уточнил Алешка. – Женщина, значит?

      – Кто женщина? – Посошок перестал качаться, застыл в недоумении.

      – Ну художник.

      – Почему? – удивился Посошок. – Почему женщина?

      – Потому что – Поля!

      – Во дает! – Посошок аж подпрыгнул на лавке. – А что, и Коля, выходит по-твоему, тогда женщина?

      Алешка не стал спорить. Ему не эти тонкости – Поля-Коля – были нужны.

      – А где она живет? Этот… Поля?

      Посошок вдруг угрюмо замкнулся.

      – В поселке? – настаивал Алешка.

      Упрямое молчание в ответ.

      – В деревне?

      Посошок опять поскреб затылок и загадочно произнес:

      – Два рубля нужно.

      – Кому? – удивился Алешка.

      – Тебе.

      – Зачем?

      – Мне отдать.

      – На хлеб? – пожалел его Алешка.

      – Я что, нищий, по-твоему? – Посошок возмутился и объяснил: – На вино не хватает. На «Бело-розовое».

      – Понял. Ща принесу. – И Алешка помчался домой.

      Он ворвался в наш мирный вагончик и завопил с порога:

      – Дим! Гони деньги! Два рубля!

      – На что? – спросил я, переворачивая на сковороде очередной румяный оладушек. – На всякую фигню не дам.

      – На вино не хватает!

      – Что? – Оладушек сорвался с ножа и плюхнулся на пол. – На какое еще вино?

      – На