Инновационная политика. Михаил Токмаков

ошалело уставился на очкастого доходягу, тот отреагировал на это раздражённым взглядом:

      – Что?! Я не только компьютерная крыса.

      – Ну ты даёшь… – Руди нервно захихикал. – Я бы не решился.

      – А что терять? Мы и так преступники. Ты ведь тоже без эксифона, верно?

      – Да. Выключен из системы двадцать восьмого июля прошлого года за попытку взлома системного файла. А ты?

      – Осенью. За то же самое.

      – А что зарабатывал в Цапфе?

      – Где?! – принявшийся было за бутерброд Кармак перестал жевать. – В какой ещё «цапфе»?!

      – Ты не знаешь про Цапфу?!

      – Никогда не слышал.

      – Расшифровывается как «сеть-тюрьма для бунтовщиков»11. Сегмент Оси, населённый выключенцами.

      – Никогда не слышал, – повторил Эдд. – Как это выглядит?

      – Всё просто, – Руди тщательно вытер губы салфеткой и скомкал её в кулаке. – Человека нужно выключить из системы в качестве наказания, но, с другой стороны, совершенно запретить ему доступ к Оси нельзя, иначе он просто сдохнет от голода на улице, не имея возможности открыть дверь магазина и купить еды. Поступают компромиссно: кастрируют функционал эксифона так, что становится невозможно ни позвонить с него, ни полазить по сети – в общем, лишают его коммуникационных свойств. Получившийся пинфон может только включать приборы и открывать двери, и то не все, а только разрешённые данному пользователю директивой Цапфы. Человек с пинфоном ограничен в передвижениях, в общении, он не может работать на прежнем месте, так как устройство не пустит его на рабочее место и не даст воспользоваться стоящим там оборудованием. Тысячи человек оказываются без средств к существованию, и, что характерно, они в большинстве своём профессиональные компьютерщики. Чтобы этот ценный ресурс не пропадал даром, его задействуют в системе обслуживания Оси: человеку подбирают должность по его специальности, и он работает на ту самую систему, из которой его вышвырнули. Платят при этом по минимуму, только чтобы ты смог оплатить своё жильё и нежирно прокормиться, а чтобы ты не свихнулся от скуки, тебе положен один файл информации в день – на усмотрение Цапфы, она будет подпитывать твой мозг картинками, мелодийками или текстиками12.

      – Весело… – Кармак присвистнул. – Это же, по сути, рабство.

      – Оно и есть, – подтвердил Паркер. – Совсем не пропадёшь, но такая жизнь выматывает.

      – Это неудивительно. Впрочем, вряд ли она выматывает сильнее, чем жизнь на улице. Если бы я знал, что можно отделаться так легко, я бы никуда не сбегал.

      – Что-о?! – голос Руди изменился настолько же сильно, насколько его самого удивили слова нового знакомого. – Ты хотел бы так жить?!

      – Не то, чтобы хотел, но по мне жить в квартире и работать лучше, чем бегать от ямы к яме и грабить случайных прохожих.

      – Так что же ты не сдашься?! Тебе махом обеспечат такую вот «сладкую жизнь».

      – Нет, теперь уже поздно. За то время, пока бегаю, я успел натворить столько дел, что за них

11

Prison of Insurgents Network. А вообще, «цапфа» – это тоже ось, но в техническом смысле, т.е. деталь узла или агрегата, вокруг которой что-нибудь вращается. И слово, созвучное слову «сцапать». Я ведь уже говорил, что иногда игра в слова не доводит до добра?

12

Вот до этого важного социологического момента я додумался не сразу: в черновом варианте текста «выключенцы» становились просто бомжами без паспорта. На нелогичность такого положения дел мне указала Маша Рябцева – филолог, переводчик, друг и официальный редактор моих более поздних сочинений.