Чужое тело, или Паззл президента. Зиновий Юрьевич Юрьев

Красивой Таня не была, но столько было в ее лице с трудом сдерживаемой живости и детского лукавого кокетства, что Петру Григорьевичу на мгновенье почудилось, что вот сейчас она выскочит из портрета и обнимет его, прижимаясь губами к его шее. Не зря он звал ее Танька-встанька. И сама была подвижна, как мячик, и всё вокруг нее всегда разом приходило в движение…

      Петр Григорьевич прилег на кровать и почти сразу же задремал. Он это понял, потому что во сне Танюшка ласково помассировала ему грудь, опустила руку к животу, еще ниже… Действительно, Танька-встанька. Но даже во сне была Танина ласка бесконечно печальна, потому что каким-то краешком сознания понимал Петр Григорьевич, что это всего лишь сон…

* * *

      Раздался телефонный звонок, и Петр Григорьевич взял трубку.

      – Это Костя, шеф. Я подъезжаю. Подняться за вами?

      – Лучше жди в машине. Вообще, старайся машину одну пока не оставлять, кто их знает, что они еще надумают.

      – Те, которые…

      – Сам понимаешь, что на медсестре они могут и не остановиться. Попробую спуститься сам.

      Петр Григорьевич посмотрел на себя в зеркало. М-да… Старая больная обезьяна с печальными глазами и редкими волосенками. Он помассировал лицо руками и пошел к выходу.

      Галя стояла в холле и держала в руках его кожаную куртку.

      – Я подумала, Петенька, что в куртке тебе будет теплее, все-таки на улице довольно прохладно.

      – Спасибо, детка. – Может, зря он так к каждому ее слову цепляется. Может, все-таки привязана она к нему…

      Он надел куртку и вышел к лифту. Ноги были слабыми, но голова, кажется, еще работала вполне пристойно.

      Его темно-синий «лексус» был как всегда надраен до блеска – и как только Костя ухитряется всегда держать машину в таком виде? – Костя выскочил, чтобы открыть ему переднюю дверцу рядом с собой.

      – Поедем на Пушкинскую, у меня, как у молоденького, встреча там около Пушкина. Сколько она продлится – не знаю. Может, минут десять–пятнадцать, а может, и дольше. Если где-нибудь в районе Известий припарковаться не сможешь, найди местечко у Ленкома или напротив. Я тебе позвоню, и ты подъедешь. Что в милиции?

      – Как мы и предполагали, мобильника при Даше не оказалось. Боялись, надо думать, что по нему можно будет определить, с кем она разговаривала накануне. В кармане комбинезона, или как он там в больнице называется, у нее нашли мелкие осколки, предположительно от раздавленной во время наезда на нее ампулы. Содержимое отправили на экспертизу.

      – В конторе?

      – Всё вроде спокойно. Ваша секретарша Анна Николаевна уже несколько раз спрашивала меня, как вы себя чувствуете, почему не звоните ей и когда выйдете на работу.

      – Надо было, конечно, позвонить ей. Столько лет уже вместе… А говорят, что у меня?

      – Считается, что острый гастрит. Не знаю уж, кто это решил, но все повторяют: гастрит. А так всё по-старому.

      – Хорошо.

* * *

      Когда Петр Григорьевич не без труда поднялся из скверика по нескольким ступенькам лестницы и