Кипарисовый ларец. Иннокентий Анненский

листьями сухими закидает,

      Иль целовать задумает, и слез

      Останутся следы в смятеньи кос,

      Коли от губ удастся скрыть лицо вам,

      Смущенным и мучительно пунцовым.

      * * * * * * *

      Послушайте!.. Я только вас пугал:

      Тот далеко, он умер… Я солгал.

      И жалобы, и шепоты, и стуки, —

      Все это „шелест крови“, голос муки…

      Которую мы терпим, я ли, вы ли…

      Иль вихри в плен попались и завыли?

      Да нет же! Вы спокойны… Лишь у губ

      Змеится что-то бледное… Я глуп…

      Свиданье здесь назначено другому…

      Все понял я теперь: испуг, истому

      И влажный блеск таимых вами глаз».

      Стучат? Идут? Она приподнялась.

      Гляжу – фитиль у фонаря спустила,

      Он розовый… Вот косы отпустила.

      Взвились и пали косы… Вот ко мне

      Идет… И мы в огне, в одном огне…

      Вот руки обвились и увлекают,

      А волосы и колют, и ласкают…

      Так вот он ум мужчины, тот гордец,

      Не стоящий ни трепетных сердец,

      Ни влажного и розового зноя!

      * * * * * * *

      И вдруг я весь стал существо иное…

      Постель… Свеча горит. На грустный тон

      Лепечет дождь… Я спал и видел сон.

      24. Киевские пещеры

      Тают зеленые свечи,

      Тускло мерцает кадило,

      Что-то по самые плечи

      В землю сейчас уходило,

      Чьи-то беззвучно уста

      Молят дыханья у плит,

      Кто-то, нагнувшись, «с креста»

      Желтой водой их поит…

      «Скоро ль?» – Терпение, скоро…

      Звоном наполнилсь уши,

      А чернота коридора

      Все безответней и глуше…

      Нет, не хочу, не хочу!

      Как? Ни людей, ни пути?

      Гасит дыханье свечу?

      Тише… Ты должен ползти…

      25. То и Это

      Ночь не тает. Ночь как камень.

      Плача тает только лед,

      И струит по телу пламень

      Свой причудливый полет.

      Но лопочут, даром тая,

      ЛедышкИ на голове:

      Не запомнить им, считая,

      Что подушек только две.

      И что надо лечь в угарный,

      В голубой туман костра,

      Если тошен луч фонарный

      На скользоте топора.

      Но отрадной до рассвета

      Сердце дремой залито,

      Все простит им… если это

      Только Это, а не То.

      Трилистник проклятия

      26. Ямбы

      О, как я чувствую накопленное бремя

      Отравленных ночей и грязно-бледных дней!

      Вы, карты, есть ли что в одно и то же время

      Приманчивее вас, пошлее и страшней!

      Вы страшны нежностью похмелья, и науке,

      Любви, поэзии – всему вас предпочтут.

      Какие подлые не пожимал я руки,

      Не соглашался с чем?.. Скорей! Колоды ждут…

      Зеленое сукно – цвет малахитов тины,

      Весь в пепле туз червей на сломанном мелке…

      Подумай: жертву накануне гильотины

      Дурманят