Пора, мой друг, пора. Василий П. Аксенов

но Нема и Потанин собрались уходить, и он тоже встал вместе с ними.

      – До завтра, друзья, – сказал он. – Как всегда, в баре?

      Он пошел к выходу с Потаниным и Немой, худой, высокий, с коротким ежиком волос, действительно с кожаной папкой под мышкой. Беспомощно вертящаяся на тонкой шее голова, блуждающая улыбка – как-то не похож он был на такого уж ловкача.

      – Параноик какой-то? – спросил я Таню.

      – Смешной тип, – сказал один из тех троих. – Уже прозвище получил.

      Парень вдруг вернулся, подбежал к нам.

      – Смотрите, – воскликнул он, показывая на людей, облепивших стойку, – здорово, правда? Как они взвиваются, а? Завинчиваются! Еще бы каждому пистолет на задницу, a? Техас! Ну, пока!

      За столиком все снова скисли от смеха.

      – Ну, так какое же прозвище? – спросил я.

      – Кянукук, – сказал один из тех троих. – По-эстонски – «Петух на пне».

      – Так ликер какой-то называется, – вспомнил я.

      – Правильно. Он нам уже все уши прожужжал с этим ликером. Рекламирует этот ликер, как будто мы сами не знаем.

      – Да уж в этом-то вы, должно быть, разбираетесь, – сказал я, нехорошо улыбаясь. – Небось уже по уши налились этим ликером?

      – Валя… – сказала Таня.

      – Подумать только, – сказал один из троицы, – приключений приехал искать из Свердловска! Потеха, правда?

      – А вы зачем сюда приехали, козлики? – спросил я его. – Тоже небось для своих козлиных приключений, а? По своим козлиным делишкам, верно ведь?

      – Ну-ну, ты! – сказал один из них и вскинул руку, с запястья которой вниз, к локтю, сразу же упал браслет.

      А тут еще перстень-печатка, и брелок на поясе под расстегнутым пиджаком, и усики, и шевелящиеся под усами губы, и угрожающая усмешка.

      – Валя, мне надо сказать тебе пару слов, – сказала Таня.

      Я встал вместе с ней.

      – Еще увидимся, наверное, – сказал я тем троим.

      Они переглянулись:

      – Это мы тебе обещаем.

      Мы пошли к выходу. По всем зеркалам отражалось наше движение, мое с Таней, тоненькой, высокогрудой, немного растрепанной. Волосы ей покрасили для съемки в неестественно черный цвет. Таня кивала направо и налево, потому что весь творческий состав нашей группы сейчас прохлаждался в этом кафе. А я никому не кивал, потому что я – технический состав.

      – Автор приехал, – сказала Таня, – вон сидит с Павликом.

      Я сразу узнал его, как-то в Москве мне показывали его на улице. Крепенький такой паренек, с виду не скажешь, что писатель.

      Мы вышли на улицу. Резкий холодный ветер с моря был так прекрасен, что я стал глотать его, раскрыл рот, поднял голову. Готический силуэт города и верхушки деревьев поплыли вокруг нас.

      – Ну, чего ты набросился на этих ребят? Милые интеллигентные мальчики, – сказала Таня.

      – Живешь уже с кем-нибудь из них? – спросил я.

      – Дурак, балда стоеросовая! – засмеялась она.

      Мы пошли через площадь.

      – Просто у нас подобралась