Вопреки всему. Алла Демченко

смотрела на мужа.

      – Сейчас сама узнаешь.

      Стрельников поднялся из-за стола, чмокнул на ходу жену в висок и спустя минуту за стеной послышался шум, а еще через некоторое время этот же шум переместился в старую квартиру Стрельниковых.

      – Знакомься, это моя Саша, а это – Марк, Марк Казанцев, – уточнил Стрельников. – Сосед и друг в одном лице.

      – Очень приятно. Мне о вас Паша говорил. Я вас приблизительно так и представляла.

      Саша сказала неправду. Стрельников никогда не вспоминал о Казанцеве, но в глазах и облике незнакомого мужчины, стоящего посреди гостиной, было что-то такое, что ей показалось, что она его давно знает.

      Казанцев был на полголовы ниже Стрельникова, с такой же короткой стрижкой и спокойным взглядом. И если бы не военная выправка, которую не спрячет ни одна штатская одежда, его можно было б принять за клерка из какой-нибудь конторы. И Саша улыбнулась ему, как старому знакомому, и протянула руку.

      Она еще слышала голос Марка Казанцева и ощущала прикосновение его руки, как неожиданно откуда-то взявшаяся темнота начала окутывать комнату.

      В узком коридоре мигала лампочка, и откуда-то доносились голоса. Саша напрягла слух. Люди говорили на чужом языке. Она попыталась определить, откуда именно долетает звук, но там, наверху, что-то громыхнуло, и ей на голову посыпалась земля. Страх и безысходность сковали все тело. Она сделала шаг обратно и очутилась… в квартире и почувствовала, как задрожала рука Казанцева.

      – Это после контузии, – смутился Казанцев и отпустил ее руку.

      – Когда вы спуститесь в подвал, дрожь сама пройдет, руки станут послушными, и тогда вы сможете заниматься своим делом. Останки тел надо захоронить, – еле слышно прошептала Саша.

      В гостиной стало совсем тихо.

      – Извините, – первой опомнилась она. – Вы только не сочтите меня за городскую сумасшедшую. Иногда так бывает, что я вижу какие-то картинки из чьей-то жизни. Вы прикоснулись к моей руке, и я увидела… войну.

      – Все верно. Я часто бывал на войне, – успокоил ее Казанцев.

      – Да что мы стоим посреди комнаты? Пойдемте к столу, – предложил Стрельников.

      «Интересно, это излишек вина или солнца так действует на отдыхающих?» – улыбнулся себе Казанцев.

      – Саша, а чей прах я должен захоронить? – спросил под конец вечера Казанцев.

      Зачем он задал этот нелепый вопрос, он и сам не знал.

      – Не знаю. Я только ощущаю, но не вижу. Вы… – задумалась Саша, – как бы ходите по трупам… Возле вас смерть…

      Надо было остановиться и не говорить последнюю фразу, спохватилась Саша и беспомощно развела руками.

      – Смерть, говорите… Это изъян профессии, – улыбнулся Казанцев.

      – Воевали?

      – Как вам сказать… Скорее нет, чем да. Я военный хирург. Вначале – Кавказ, потом миссия ООН: Либерия, Конго, Ливия. И смерти, и трупы – все это, конечно, было. Куда без этого? – грустно улыбнулся Казанцев.

      – Марк, не берите в голову. Здесь столько солнца и вина, – подтвердила догадку Казанцева Саша.

      Ужин