Фатум. Том шестой Форт Росс. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

вам его через шесть дней…

      – Будь осторожен, сын мой. Ныне стало опасно в горах…

      – После всего, что было,– Сальварес позволил себе усмехнуться в усы,– слово «опасность» уже не пугает. Орден учил не ощущать боль.

      – И что, получается?

      – Не очень, но сие меня не смущает, святой отец. Это мой долг и, полагаю, сказанное в моих устах не звучит грязно.

      – Что ж, мне приятно слышать эти слова. Хотя и понимаю: быть хлебопашцем легко, особенно когда твоим плугом является перо, а сам ты находишься в тысяче лиг от маисового поля. Но я верю в тебя. Самоуважение, заложенное внутри каждого человека Господом нашим, упорно заставляет идти к однажды намеченной цели. Ты справишься с возложенной на тебя миссией. Кстати, друг мой, тебе стоит отдохнуть, прежде чем ты отправишься в путь. Ты выглядишь очень усталым.

      – Благодарю, падре.

      – За что?

      – За заботу,– Сальварес в должном почтении склонил голову. – Не проигрывает тот, кто играет в одиночку. Я —из таких, святой отец. Дождь не может идти вечно. Я счаст-лив вместе с вами: для братства начинаются солнечные дни.

      Мараффи не улыбнулся, не кивнул головой. Он долго молчал, глядя в густую ночь глаз сына губернатора, и думал о чем-то своем.

      – Будь начеку, брат мой,– после долгой паузы наконец сказал высокий гость,– и вникай в суть происходящего. О важности оного ты можешь судить по особой тайне, окружающей нашу встречу, не так ли?.. Да, мы доверяем тебе, иначе выбор Монтуа не пал бы на тебя. Ты обязан поклясться именем нашего святого покровителя – Игнатия – и тем, чему, быть может, поклоняешься в глубине души. Ты обязан поклясться и в том, что ни одно слово из нашей беседы не будет повторено за этими стенами ни брату, ни отцу… хотя бы и под пыткой. Ты сам знаешь, брат мой: трое могут сохранить тайну, если двое из них мертвы.

      У Сальвареса ёкнуло сердце, но не от беспокойства за своих близких, а от того доверия, коим столь щедро наградил его ныне Орден. Он крепко держал в памяти свою первую встречу с солдатами тайного братства.

      …Тогда тоже земля была в плотных объятиях ночи, так же трещали и фыркали факелы, а сухой и твердый, как кремень, голос из тьмы сказал:

      – Ты один?

      – Да, падре,– взволнованно прозвучал его ответ и потонул в торжестве тишины.

      – Ты пришел искать утешение, сын наш? Ты всё обдумал? Обратного пути у тебя нет… Что ж, хорошо. Тогда оденьте ему на лицо это.

      Из темноты медленно проявились угрюмые фигуры монахов, в руках у них была черная ряса и островерхий колпак с узкими прорезями для глаз.

      Он что-то хотел тогда возразить, но тот же голос обжег слух:

      – Надень или уходи прочь. Законы нашего братства запрещают знать имена и лица ищущих утешение. Уясни: у нас нет такого деяния, кое мы, солдаты Иисуса, не смогли бы понять и пред коим у нас опустились бы руки. Смерть – есть жизнь и спасение. И посему мы должны ожидать ее с великой жаждою и смирением… Следуй за мной, брат наш, тебе ниспослана милость его святейше-ства, преемника