Фатум. Том шестой Форт Росс. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

с загадочно мерцающим перстнем указала на длинную скамью, стоящую вдоль голой стены, при этом на какое-то едва уловимое мгновение авгурова108 улыбка тронула дотоле безжизненно сомкнутые губы падре Мараффи.– Садитесь и вы, братья, обсудим наши дела и подведем черту.

      Отец Эстеро и отец Мансано вместе с двумя другими монахами, имен которых де Аргуэлло не знал, с благодарностью приняли предложение посланника своего генерала.

      Когда все чинно расположились на широкой скамье, датарий из Мехико, похожий скорее на опытного ветерана-конкистадора нежели на смиренного священника, воздел правую руку с крестом:

      – Итак, братья, друзья и соратники в исканиях духовных, да пребудет правда на наших устах, и в душах наших, и в сердцах. Доброго воскресения всем вам! Все вместе мы странствуем в сем мире во имя высшей мечты, величайшей из всех… Да, мы оторваны на этой земле от всего Старого Света, как некогда древние сыны Израилевы во исполнение помысла Господня!.. И для того чтобы мы действительно смогли построить Новый Иерусалим – наш город на Холме здесь, в Новой Испании,– мы должны прислушаться друг к другу. Великая сила любви, о да, сила Его божественной любви должна слить воедино сердца наши, испанцев и краснокожих… Работников и господ, свободных и рабов, чтобы весь мир брал с нас пример, и дивился нам, и провозглашал. Провозглашал здесь Царствие истинного Благочестия, здесь воплощение слова и духа Господнего… Но мы не достойны ниспосланного нам испытания, мы не выдерживаем это великое доверие… А почему, ответьте мне? Потому, что мы желаем более того, мы алчем то, что не дано нам! Кто-то жаждет богатства, кто-то власти, кто-то славы и прибыли или мести! Должен ли я здесь сказать о тайне каждого из сердец, братья? – глаза отца Мараффи вспыхнули фанатичным огнем, крест взлетел выше, голос задрожал от близких горячих слез.—Я скажу, если хотите… Я открою сердца ваши перед очами Господа… Вспомним, что говорил наш Учитель из Назарета: «Всё то, что вы алчете,– враг мой! Ибо только обо мне должны быть помыслы ваши. И коли преступаете вы заповеди мои, то и падет кара моя на вас, аки камень тяжкий! И сечет вас меч, поднятый вашей же рукой, и сгинете вы безвестно, и унесет неумолимая река времени саму память у вас…»

      Да, нам трудно как никогда! Там, за этими стенами, я чувствую дикость, необузданные страсти и дьявольский промысел! Люди, живущие там, не ведают даже краткого писания конца света и Страшного суда, а те, кто крещен и исповедует веру Христову, погрязли в грехе порока. Ими забыты заповеди сына Божьего. Они давно ступили на скользкий путь лукавого…

      Прелат неожиданно смолк, прервав свою вдохновенную, страстную проповедь. Его остановившийся взгляд казалось, ничего не выражал, но Сальварес, да и другие монахи каким-то шестым чувством ощущали великое вол-нение отца Мараффи, которое невольно передалось им самим.

      – Братья мои,– голос посланника медленно вновь набирал крепь.– Генеральному настоятелю Общества Иисуса было угодно в бесконечной милости обратить взоры на вас, ничтожных, удостоив своего

108

      Авгуры – члены римской жреческой коллегии, занимавшиеся ауспицией (предсказанием будущего) по крику и полету птиц. Говорят, что при встрече друг с другом сами авгуры едва удерживались от смеха, вспоминая об одураченных ими людях. (Прим. автора).