Психоделическая сублимация. Мирослав Селенин

следующего дня одухотворенный и как будто заметно помолодевший Маруш Корански вновь предстал перед пронзительным взором Пастикуло.

      – Мэтр, я могу отвлечь Вас еще на несколько минут?

      Единственный глаз бородатого циклопа сузился до щелки, напоминавшей бойницу:

      – Я вижу, Маруш Корански, ты окрылен, а, значит, воспринял мои вчерашние рассуждения не как…

      – Шутку, мэтр, и не как притчу, а как руководство к действию. И вот результат – как видите, мы снова вместе с моей прекрасной половиной!

      – Что ж, сын мой, она действительно прекрасна, за что, кстати, и можно выпить…

      – Не нарушая добрых традиций – абсента, отец Пастикуло?

      – Абсента, Маруш Корански, абсента. Вы очень гармонично смотритесь вместе!

      – Спасибо, мэтр. Теперь, я надеюсь, моя вторая половина едва ли когда-либо покинет меня, ибо…

      – Ты уничтожил следствие?

      – Да, и теперь мне осталось докопаться до первопричины.

      – И ты хочешь, чтобы я тебе в этом помог?

      – Мэтр, я в который уже раз поражаюсь вашей прозорливости.

      – Хорошо. Но давай выпьем сначала за твои крылья! И да не будут они более никогда обрезаны!

      – И за вашу бороду, мэтр Пастикуло! И да пусть она растет вечно, орошаемая абсентом!

      АЛЬ ЗАРАН – СОЧИНИТЕЛЬ

      Далеко в лесу, на берегу замшелого пруда, то ли в доме, похожем на избушку, то ли в избушке, похожей на дом, в тиши и уединении проживал Аль Заран, сочинитель. Никто не знал и не помнил, как давно поселился в этих Богом забытых местах странный и увлеченный исключительно писательством человек. Разве что кто-то из птиц, зверей или молчаливых рыб, соседей Аль Зарана, мог бы поведать непростую историю его жизни. Но все они, эти теплокровные и не очень создания, словно сговорившись, при одном упоминании этого словно отмеченного проклятием имени либо улетали, убегали, уплывали, либо просто отходили в сторону, многозначительно давая понять, что для обитателей магического леса тайна личности Аль Зарана – тема запретная. И только вредная росомаха без имени и дешевая гулящая девка из близлежащей деревни заходили иногда в дом Аль Зарана, сочинителя, и позволяли себе некоторые вольности в отношении неординарного хозяина.

      А то, что Аль Заран был личностью неординарной, поверьте, видно не только из его произведений, которые вы наверняка читали, а если нет, то скоро, безусловно, прочтете, но и по его внешности и, если так можно выразиться, манерам. Аль Заран был высок, сутул, лыс и худощав, а манеры, о которых я упомянул чуть выше, отсутствовали у него напрочь. Что же до его творчества, то об этом стоит сказать особо. Порой оно уводило сочинителя в такие дебри, то даже дремучий лес, в котором он обитал, мог показаться оживленной улицей города или известным на весь мир курортом. Да, творчество его было запутано, чудовищно, а временами и натуралистично. По существу говоря, Аль Заран не был писателем, он был именно сочинителем, создающим свой собственный ирреальный мир.

      В этом мире роль человека была низведена до роли инфузории в ходе эволюционного процесса.